Читаем Тем, кто хочет знать полностью

Н и н а (вспыхнула). И направите в разведвзвод?

Л о з о в о й. Я? (Смеется.) Ни за что.

Н и н а. А кроме вас — кто может?

Л о з о в о й (лукаво). Мало ли кто? (Ратояну.) Можешь дать мне свои святцы по Сталинграду?

Р а т о я н. Бери. Для агитаторов я вот готовлю.

Л о з о в о й. Буду держать с тобой связь. (У выхода остановился.) Ты-то хоть заметил, какое сегодня утро?

Р а т о я н (продолжая писать). Четверг, двадцать первое.

Л о з о в о й. После войны начну воспитывать в тебе понимание красоты. (Уходит.)

Р а т о я н. Сегодня комбат не придирался?

Н и н а. Ой, товарищ замполит! Я уже забыла, что болтала!

Р а т о я н. А я не забыл.

Н и н а. Пожалуйста, забудьте! Мало что могло мне показаться!


Телефонный зуммер.


Травка слушает… Хозяина нет. Есть Сорок второй. (Ратояну.) Лейтенант Терехин.

Р а т о я н (взял трубку). Да… Яснее говори, Терехин. Русский человек, а темперамент армянский… Вот так… Что значит зашевелился противник? Армия? Корпус?.. А-а, только всего. Хорошо, Терехин, получишь подкрепление… Кого? Лично меня. (Положил трубку.) Я к Терехину.

Н и н а. Сообщить комбату?

Р а т о я н. Пока комбата не тревожьте. (Уходит.)

Н и н а (весело напевает на мотив «Полюшко-поле»). «Пока комбата не тревожьте… Пока-а-а комбата не тревожьте…» (Достает блокнот, пишет.)


Входит  М а к с и м о в.


М а к с и м о в. Опять дневник?

Н и н а (задорно). Дневник. И вовсе не горестных замет, а радостных… Ой, я вам что-то молола насчет перевода в другой батальон… Обыкновенный треп. Какие в армии переводы, не школа же!


Телефонный зуммер.


Травка слушает… Так… (Упавшим голосом.) Записала. (Бросила трубку.)

М а к с и м о в. Что случилось?


Нина не слышит.


Что такое?

Н и н а (глухо). Ничего.

М а к с и м о в. Секрет?


Нина протягивает ему телефонограмму.


«Капитану Лозовому Алексею Денисовичу сдать подразделение лейтенанту Гецуеву Мурату Кайсыновичу и прибыть с денежным, продовольственным и вещевым аттестатами для направления к месту прохождения дальнейшей службы».


Музыка.


З а т е м н е н и е.

КАРТИНА ШЕСТАЯ

На следующий день. Погожее осеннее утро. В лесу близ КП Лозового. М а к с и м о в  нацелил фотоаппарат на  Л о з о в о г о. Тут же стоит  Р а т о я н.


М а к с и м о в. Снимаю. А теперь вас вдвоем.

Р а т о я н. Подождем Корешкова.

Л о з о в о й. Верно. Фотографироваться вдвоем — скверная примета. Бабушка говорила.


Прибегает  К о р е ш к о в, на ходу приглаживая волосы.


Р а т о я н. Долговато, Степан Петрович.

К о р е ш к о в. Почтарь нагрянул. Вам два письмеца.


Ратоян быстро прячет письма. Лозовой отвернулся.


М а к с и м о в (Корешкову). Становитесь. Отъезжающий в центре. (Собирается сделать снимок, но вдруг замечает Нину.) Нина! Скорей!

Н и н а. Спасибо. Я не… не фотогенична. (Смотрит на Лозового.) Пусть будет чисто мужской снимок.

Л о з о в о й. Пусть будет не чисто мужской.

Н и н а (скрывая радость). Приказ командира — закон. (Лукаво.) Но вы ж не приказываете мне! (Быстро уходит.)

К о р е ш к о в. Ох, намается с ней муженек!

Р а т о я н. Счастлив будет. Дожить бы нам до ее свадьбы.

М а к с и м о в. Товарищи, драгоценное время… Улыбочку, улыбочку! (Корешкову.) Почему такой постный вид? (Щелкает.) Все.

К о р е ш к о в. Машина ждет, товарищ капитан.

Л о з о в о й. Пошли. (Максимову.) Вы со мной?

М а к с и м о в. Минуточку. (Достает блокнот.)

Л о з о в о й. Минуточку можно.


Лозовой, Ратоян и Корешков уходят. Максимов садится на пенек, торопливо записывает. Входит  Н и н а.


Н и н а. У меня к вам просьба.

М а к с и м о в. Снимок вы получите. Хоть и не хотели сняться.

Н и н а (вспыхнула). Совсем другая просьба! Мне очень нужны стихи Тютчева.

М а к с и м о в. Именно Тютчева?.. Ладно, у меня в Москве хранится томик. А Лозового я вам напечатаю отдельно.

Н и н а (просто). Когда?

М а к с и м о в. Вот это гадательно. Вызывают в Москву. Новое назначение… Не бойтесь, снимок пришлю… (Всполошился.) Задерживаю Лозового! Пошли.

Н и н а. Нет. Ночь была сами знаете какая, и мне разрешили часок подремать. (Протягивает руку.) До свиданья, товарищ корреспондент. Неужели вас заберут из нашей газеты?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Общежитие
Общежитие

"Хроника времён неразумного социализма" – так автор обозначил жанр двух книг "Муравейник Russia". В книгах рассказывается о жизни провинциальной России. Даже московские главы прежде всего о лимитчиках, так и не прижившихся в Москве. Общежитие, барак, движущийся железнодорожный вагон, забегаловка – не только фон, место действия, но и смыслообразующие метафоры неразумно устроенной жизни. В книгах десятки, если не сотни персонажей, и каждый имеет свой характер, своё лицо. Две части хроник – "Общежитие" и "Парус" – два смысловых центра: обывательское болото и движение жизни вопреки всему.Содержит нецензурную брань.

Владимир Макарович Шапко , Владимир Петрович Фролов , Владимир Яковлевич Зазубрин

Драматургия / Малые литературные формы прозы: рассказы, эссе, новеллы, феерия / Советская классическая проза / Самиздат, сетевая литература / Роман