Тем, кто хочет знать

Ч и н о в н и к. Чтобы завтра все кончилось благополучно, поговорим сегодня.

Г у р в и ч. Присядьте.

Ч и н о в н и к. Разговор будет короткий. (Садится.)

Г у р в и ч. Слушаю вас.

Ч и н о в н и к. И твоей жене стоило бы послушать.

Н а т а ш а. Мама в больнице.

Ч и н о в н и к. Надеюсь, ничего серьезного?

Г у р в и ч (уклончиво). Нервы.

Н а т а ш а. Когда принесли вашу повестку, мама была одна. Я застала ее на полу. Без сознания.

Ч и н о в н и к. Ответит тот, кто внушил ей, что повестка из раввината — это страшно.

Н а т а ш а. Разве не так?

Ч и н о в н и к. Однако худа без добра нет. Болезнь избавит твою маму от весьма строгого внушения. Правда, многие раввины придерживаются сейчас мнения, что строже надо относиться не к женщинам, а к мужчинам. Девушка, согрешившая с неевреем, хоть помогает укрепиться своему племени в чужом стане. Значит, решившись разделить ложе с чужаком, твоя мама…

Н а т а ш а (исступленно). Не смейте! (Подняв руку, бежит к Чиновнику, ее перехватывает отец.) Какая гнусность… (Сдерживая рыдания.)

Ч и н о в н и к (невозмутимо). Ты бросаешься на меня с кулаками, а ведь я из тех, кто хочет тебе помочь, Авиталь.

Н а т а ш а. Авиталь? Нечистая не имеет права на это имя.

Ч и н о в н и к. Тебе нетрудно приобрести такое право.

Г у р в и ч. У вас есть дочь?

Ч и н о в н и к. Хочешь напомнить, что отца не очень радует ритуал омовения его дочери?

Н а т а ш а. Вы догадливы.

Ч и н о в н и к. Но ты, вижу, не догадываешься, что в Израиле у тебя есть доброжелатели.

Г у р в и ч. Я хочу вас спросить…

Ч и н о в н и к (недовольно). Затягиваешь разговор.

Г у р в и ч. Что, в Израиле все религиозные? Все убеждены, что в субботу не должны ходить автобусы? И всех волнуют чистые и нечистые?.. И…

Ч и н о в н и к. Довольно. Вижу, к чему ты клонишь. Сам знаю: неверующих большинство. Хочешь спросить, почему они должны подчиняться меньшинству? Так было у евреев во все времена. Так будет во веки веков. Могу дать тебе совет. Постарайся стать одним из тех, кого меньше. И тоже сможешь приказывать и щедро платить… Больше не отвлекай меня от дела. (Наташе.) Могу тебя обрадовать, Авиталь. Твои доброжелатели облегчат тебе переход в лоно истинного еврейства. (Удивлен ее молчанием.) Даже не спрашиваешь, чем заменят омовение?

Н а т а ш а. Ничем.

Ч и н о в н и к. Вознеслась. На такое никто не пойдет. Даже если тебе завтра повезет на самого доброго раввина.

Н а т а ш а. Я не приду завтра в раввинат. И послезавтра не приду. Зачем? И самому доброму я могу повторить только одно: «Ты лжешь, раввин!»

Ч и н о в н и к. Повторить? Кому ты уже сказала так?

Н а т а ш а. Не я. Так сказала смелая девушка, бесстрашная. С той поры полтора века прошло.

Ч и н о в н и к. К твоему счастью, мы не поступим с тобой так, как, наверно, поступили с той девушкой. При всем ее бесстрашии. (Гурвичу.) Ты нам поможешь переубедить Авиталь, правда?

Г у р в и ч. К несчастью, я переубедил ее дома. А сейчас…

Ч и н о в н и к. И сейчас переубедишь. Поэтому я поделюсь с тобой, каким образом помогут твоей приемной дочери.

Г у р в и ч (исступленно). Нет у меня приемной дочери! Родная у меня дочь! Родная!

Ч и н о в н и к. Ошибаешься. (Наташе.) Тебя на пять недель прикрепят к хасидской школе для девушек.

Г у р в и ч. Где готовят хасидских невест? Для здешних фанатиков?

Н а т а ш а. Почему ты меня так низко оценил, папа? Может быть, меня намечают на экспорт. Вывезут в Америку или, на крайний случай, в Бельгию. Как Циву. (Чиновнику.) Она жила во дворе Деборы Гройс.

Ч и н о в н и к (Гурвичу). Когда Авиталь признают еврейкой, любой еврей может взять ее в жены. (Наташе.) После хасидской школы снова придешь в раввинат…

Н а т а ш а. На экзамен?

Ч и н о в н и к. На беседу. Спокойную беседу. Если ты, конечно, постигнешь священные основы иудаизма и проникнешься…

Н а т а ш а. Не постигну. И не проникнусь. Я уеду отсюда!

Г у р в и ч. Наташа…

Ч и н о в н и к (Наташе)

. В какой же стране, думаешь, тебе будет легче?

Н а т а ш а. В той, которую мы покинули.

Ч и н о в н и к (хмыкает). Оказывается, в оценке Советского Союза ты расходишься с матерью.

Г у р в и ч (взволнованно). Наташа ничего не знала о том проклятом интервью на аэродроме.

Ч и н о в н и к. На фотографии вы все трое рядом: ты, жена, Авиталь. Жена что-то говорит репортерам, а вы с Авиталь улыбаетесь. Фотодокумент… (Недовольно.) Опять отвлек меня от дела.

Г у р в и ч (вздыхает). Какие там сейчас дела…

Ч и н о в н и к. А ты думал, твою дочь освободят от ритуала просто так? Нет, ей придется… (Выжидает.) Всего-навсего написать письмо. Только одно письмишко.

Н а т а ш а. Интересно, кому?

Ч и н о в н и к. Двоюродной сестре.

Н а т а ш а. Вот как! Сочинить лживое письмо в Белоруссию! О моей райской жизни.

Ч и н о в н и к. Тебя об этом не просят.

Н а т а ш а. Но вам ведь надо, чтобы мне завидовали.