Темное дело

Должность председателя коллегии присяжных в Труа занимал человек, некогда служивший судебным чиновником, а впоследствии – оплачиваемым секретарем одного из комитетов Национального конвента. Это был друг Малена, обязанный ему нынешним назначением. Этот судейский по фамилии Лешено был подлинным знатоком старого уголовного права и, так же как и Гревен, существенно поспособствовал Малену в его юридических изысканиях для Конвента. Мален порекомендовал его Камбасересу, и Лешено получил место генерального прокурора в Италии. Но, повредив своей карьере, он закрутил там интрижку с одной знатной дамой из Турина, и Наполеону пришлось снять его с должности: муж этой дамы пригрозил, что подаст иск в исправительный суд о признании ее ребенка незаконнорожденным. Лешено, который был обязан Малену всем, что имел, понял, насколько важное дело ему предстоит рассматривать, и привез с собой отряд – дюжину жандармов с командиром.

Перед отъездом Лешено, разумеется, поговорил с префектом, который по причине быстрого наступления темноты не смог воспользоваться телеграфом. В Париж по эстафете отправили послание министру полиции, главному судье и самому императору, уведомлявшее об этом неслыханном преступлении. В гостиной Гондревилля Лешено застал г-жу Марьон, г-жу Гревен, Виолетта, сенаторского камердинера и мирового судью с судейским секретарем. Шато к этому времени обыскали, и мировой судья при содействии Гревена скрупулезно собирал первые материалы следствия. Первое, что его поразило, – это день и час, избранные для нападения; все свидетельствовало о злом умысле. Время было слишком позднее для того, чтобы немедленно заняться поиском улик и следов.

В это время года в половине шестого – а Виолетт поспешил вдогонку за злоумышленниками именно в этот час – на дворе уже темно, как ночью, а для преступников ночь часто означает безнаказанность. Не по этой ли причине они выбрали праздничный день, когда вся округа отправится поглазеть на карнавальное шествие в Арси и сенатор, предположительно, будет дома один? Таким образом лиходеям удалось бы избежать свидетелей…

– Нужно отдать должное прозорливости агентов полицейской префектуры, – сказал Лешено. – Они неоднократно предостерегали нас по поводу дворян, живущих в Сен-Сине, говорили, что рано или поздно они совершат какое-нибудь противоправное деяние!

Лешено не сомневался в том, что префект Оба, человек деятельный, уже разослал по эстафете во все префектуры, расположенные по соседству с Труа, приказ искать группу из пяти человек в масках и сенатора, поэтому сам приступил к расследованию происшествия на месте. С поднаторевшими в юриспруденции помощниками – Гревеном и мировым судьей – дело пошло быстро. Судья по фамилии Пигу некогда работал старшим клерком в парижской конторе, где Мален с Гревеном постигали азы судебного крючкотворства; через три месяца после описываемых событий он получил пост председателя суда в Арси. Что касается Мишю, Лешено был осведомлен о том, что он когда-то угрожал г-ну Марьону и однажды чуть было не подстрелил сенатора в его же парке. Эти два факта, один из которых являлся следствием другого, можно было рассматривать как предпосылки сегодняшнего нападения; они с такой очевидностью указывали на бывшего управляющего (который наверняка и был предводителем банды), что Гревен, его жена, Виолетт и г-жа Мина Марьон заявили: среди пятерых злоумышленников в масках был человек, очень похожий на Мишю. Цвет волос и бакенбард, плотное телосложение… Его легко было узнать, даже несмотря на то что он был переодет. Да и кто, кроме Мишю, мог открыть ворота павильона Сен-Синь ключом? Нынешний управляющий с женой по возвращении из Арси с уверенностью утверждали, что заперли и те, и другие ворота на ключ. Судья Пигу с судейским секретарем и сельским полицейским никаких следов взлома на воротах не обнаружили.

– Когда мы выставили Мишю за порог, у него, вероятно, остались дубликаты от замко́в шато, – сказал Гревен. – Наверняка он уже тогда решился на отчаянный шаг, иначе зачем бы ему было спешить с продажей земли? Мишю управился за двадцать дней и позавчера получил деньги в моем кабинете.

– Они свалят всю вину на него! – вскричал пораженный этим обстоятельством Лешено. – Вот уж поистине собачья преданность!