Темное дело

Председатель объявил о прекращении прений с беспристрастием, какое давала ему очевидная убежденность присяжных: они уже все для себя решили. Он даже попытался склонить чашу весов в пользу подсудимых, упомянув о показаниях сенатора. Эта снисходительность нисколько не помешала обвинению восторжествовать. В одиннадцать вечера на основании ответов коллегии присяжных на все вопросы, которые были заданы им согласно процедуре, суд приговорил Мишю к смертной казни, господ де Симёз – к двадцати четырем годам принудительных работ, а господ дʼОтсер – к десяти. Готара оправдали. Всем, кто находился в зале, не терпелось увидеть лица пяти осужденных в решающий момент судилища – когда они, представ перед судом свободными, услышат приговор. Четыре дворянина взглянули на Лоранс, которая ответила им воспаленным, лишенным слез взглядом святой мученицы.

– Она заплакала бы, если бы нас оправдали, – сказал брату младший из де Симёзов.

Никогда еще осужденные не выглядели такими безмятежными, не встречали с таким достоинством несправедливое обвинение, как эти пять жертв отвратительного заговора.

– Наш защитник простил вас, – сказал, обращаясь к суду, старший из близнецов де Симёз.

Г-жа дʼОтсер слегла и в течение трех месяцев оставалась прикованной к постели в отель-де-Шаржбёф. Ее супруг мирно возвратился в Сен-Синь; но его точило горе, которое старики, которым отказано в развлечениях, переносят тяжелее, чем молодые; кюре, видя его задумчивость, склонялся к тому, что несчастный отец мыслями все еще находится в зале суда. Марту судить не довелось: она умерла в тюрьме через три недели после того, как Мишю вынесли приговор. Она угасла на руках у Лоранс, поручив сына ее заботам. Едва было обнародовано решение суда, как его настолько затмили политические события высочайшей важности, что о деле де Симёзов больше никто и не вспомнил. Общество, подобно океану, утихает и возвращается в привычные берега после бури, следы которой стирает постоянное волнение ненасытных страстей и устремлений…

Если бы не ее душевная сила и уверенность в невиновности кузенов, Лоранс сломалась бы; вместо этого она явила новые доказательства величия своего характера, удивив господ де Гранвилля и Бордена внешней безмятежностью, – это был отпечаток, который накладывают на прекрасные души ужасные несчастья. Графиня трепетно ухаживала за г-жой дʼОтсер и ежедневно два часа проводила в тюрьме. Она сказала, что выйдет замуж за одного из кузенов, когда их отправят на каторгу.

– На каторгу! – вскричал Борден. – Мадемуазель, прошу вас, не говорите так! Мы попросим милости у императора!

– Просить о помиловании у Бонапарта? – ужаснулась Лоранс.

Очки соскользнули с носа старого прокурора; он успел подхватить их, прежде чем они упали. Борден посмотрел на молодую особу, отметив про себя, что перед ним уже не девушка, а взрослая женщина. Только теперь он до конца постиг ее характер. Взяв старого маркиза де Шаржбёфа за руку, Борден сказал:

– Господин маркиз, едемте немедленно в Париж и спасем их – без ее участия!

Глава 21

В бивуаке императора

Ходатайство о помиловании господ де Симёз, дʼОтсер и Мишю было первым делом, рассмотренным Кассационным судом. Церемонии, сопровождавшие его учреждение, к счастью, привели к тому, что постановление вышло с задержкой.

В конце сентября, после трех судебных заседаний, на которых были заслушаны речи защитников и генерального прокурора Мерлена, который сам взялся вести это дело, ходатайство было отвергнуто. Тогда же был создан Парижский имперский суд, и г-н де Гранвилль был назначен помощником генерального прокурора. Департамент Об находился в юрисдикции этого суда, и новая должность дала г-ну де Гранвиллю возможность предпринять кое-какие меры в пользу осужденных. Он обратился за содействием к своему покровителю Камбасересу. На следующий день после отклонения ходатайства Борден и г-н де Шаржбёф явились к нему домой, в особняк в парижском квартале Марэ, где г-н де Гранвилль наслаждался медовым месяцем – между делом он успел жениться. Несмотря на множество событий, произошедших в жизни бывшего защитника Мишю, было видно, что он огорчен отказом Кассационного суда, и г-н де Шаржбёф пришел к выводу, что, даже став помощником генерального прокурора, де Гранвилль остается верен своим клиентам. Некоторые адвокаты, настоящие мастера своего дела, к процессам, которые ведут, относятся столь же трепетно, как и к любовницам. Однако это – редкий случай, и полагаться на него не стоит. Оставшись в кабинете наедине с бывшими клиентами, г-н де Гранвилль сказал маркизу:

– Не ожидал вашего визита. Я уже исчерпал все свои возможности. Даже не пытайтесь спасти Мишю, ибо тогда вы не добьетесь помилования для де Симёзов. Правосудию нужна жертва.

– Боже мой! – воскликнул Борден, показывая молодому юристу три ходатайства о помиловании. – Могу ли я самовольно изъять прошение вашего бывшего подзащитного? Бросить этот документ в огонь – все равно что отрезать ему голову!

Он указал на чистый лист с подписью Мишю. Г-н де Гранвилль взял его в руки и окинул взглядом.