Тёмное прошлое. Пальмовый дневник каракала полиции

Она не высовывалась, но я чуяла её тепло и панический страх. Я тихо застыла в охотничьей стойке, готовясь напрыгнуть и накрыть её лапой, как только у песчанки, наконец, сдадут нервы и она выглянет посмотреть, не ушла ли я. Когда её усики показались из норки и я напружинилась для прыжка, Геп положил свою лапу поверх моей:

– Не надо, детка. Я угощаю.

– Я привыкла сама охотиться на свой ужин.

– Я знаю. Но сегодня сделай для меня исключение. Ведь это наш прощальный ужин в «Мышиной возне». Завтра я улетаю.

– Ты тоже летишь с «Аистиным СЛОНом» в Дикую Лесостепь?!

Трепещущие усики скрылись из виду: услышав голоса, песчанка ретировалась обратно в норку. Сегодня в «Мышиной возне» совсем нет народу: все на казни суриката. На ужине только хозяин заведения Геп – и с ним я.

– У меня нет выбора, Лина. Все сильные молодые самцы обязаны участвовать в охоте на сусликов в Лесостепи, это распоряжение Прайда. Поэтому я лечу. И… ты же понимаешь, что это опасно и я могу не вернуться?

– Ты тоже веришь в страшных и ужасных сусликов-колдунов, которые хотят захватить власть в саванне?

– Не знаю… Ты же доверяешь этому своему котобарсуку, который сообщил, что Попка раскрыл всю правду.

– Он Барсукот.

– Не вижу особой разницы. Он сказал: Попка прав. А Попка утверждает, что армия страшных сусликов есть. Но, знаешь, даже если суслики безобидны, там, в Дикой Лесостепи, есть не только суслики. Там много других зверей. Они будут защищать свою территорию. Поэтому там опасно, как хвостом ни крути…

Песчанка вдруг отчаянно выскочила из норки и ринулась по пустому холму в сторону ручья Манго-Бонго. Похоже, она сделала ставку на то, что мы увлечены разговором и не заметим её манёвра.

Она ошиблась. Гепард сделал молниеносный, точный рывок и придавил её лапой к земле. Потом он взял песчанку в зубы и принёс мне.

– Повволь мне вфё-факи тевя угофтить, – проговорил, не выпуская мышь изо рта.

Я посмотрела на мышь, болтающуюся в зубах Гепа, а та посмотрела на меня – безумными, выпученными глазами, похожими на два чёрных семечка маракуйи. Трепещущий розовый носик был в налипшем песке, и тонкие усики тоже казались прилипшими – тронь, и отвалятся. Я вспомнила, как Барсукот однажды тут, в «Возне», отпустил вот точно такую же мышь. А может быть – эту самую?..

Я вынула песчанку у Гепа из пасти – и отпустила.

– Зачем?! – он обиженно оскалился. – Ведь я же старался!

– Я знаю, Геп. Извини. Мне просто совсем не хочется есть. Давай лучше выпьем.

Мы молча подошли к щипавшей скудную сухую траву кобыле Бэлле.

– Подай-ка нам тёпленького, Бэлла, милашка!

– Вообще-то уже пора закрываться, – кобыла недовольно переступила копытами.

– Не будь говядиной, – Геп потрепал её по костлявой спине.

– Вам коктейль или в миски?

– Коктейль, – сказал Геп, и мы принялись потягивать тёплое игристое молоко из вымени Бэллы.

– Уверена, сами львы не верят ни в каких хищных сусликов, – сказала я, наконец оторвавшись от вымени. – Им просто нужна охота, чтобы отвлечь зверей от настоящей проблемы – нехватки воды. Тебе так не кажется?

– Это вполне возможно. – Геп оторвался от вымени и несколько раз облизнулся. Он явно готовился что-то ещё добавить, но не решался.

Он вылизал усы и шерсть вокруг пасти, потом обе лапы, грудь, даже поясницу вылизал, извернувшись.

Потом он зажмурился и сказал:

– Ты обещала дать мне ответ. Ты выйдешь за меня? Если я вернусь, мы поженимся?

Вообще-то я шла в ресторанно-досуговый комплекс «Мышиная возня» с намерением сказать ему «нет». Сказать ему, что моё сердце отдано Барсукоту. Но как такое скажешь самцу, которого завтра отправляют охотиться в Дикую Лесостепь?

И я не говорю ему «нет». И «да» тоже не говорю. Просто молча трусь своим носом о его нос – и он, конечно, трактует этот чисто дружеский жест так, как нравится ему, и начинает урчать на шестой или даже на седьмой громкости блаженства, и песчанки в ужасе выскакивают из норок, полагая, что это начало землетрясения.

– Эй, я не согласилась!

– Но ты и не отказалась! – Он чуть сбавляет громкость блаженства и, словно для того, чтобы не дать мне возможности сказать «нет», вдруг резко меняет тему: – Ты слышала? «Аистиный СЛОН» возглавит вожак Китоглав.

– Но Китоглав в темнице! Его приговорил Царь зверей: ведь тот сговорился с жирафами и сбросил Барсуков Полиции Дальнего Леса на скалы!

– Я слышал, лев Лёвыч добился, чтобы его отпустили – и дали ему загладить свою вину на охоте.

– От кого ты всё это слышал?

– От нашего жёлтого журналиста. От кого же ещё.

От журналиста… От кого же ещё…

До меня вдруг доходит.

– Сообщение Барсукота было не про Попку!

– В смысле, детка?

– «Не дурак узнал правду» – это не про попугая! А про то, что он, Барсукот, не дурак, что он узнал «правду» от попугая про нас с тобой: что мы якобы снюхались.

– Якобы?.. – гепард обиженно поджал хвост. – Мы тёрлись носами! Ты думаешь над моим предложением лапы и сердца! И это для тебя «якобы»?!