Темное просвещение. Американские консерваторы против Империи и Собора

Прежде чем критиковать соответствующие аргументы, мы должны начать с репрезентативного изложения, используя его собственные слова, причин, по которым Ярвин «не является антисемитом». Ярвин начинает с объяснения происхождения своего эссе. Одна из его всеобъемлющих идей — это «собор», термин, который он ввел для описания элитной сети академиков, ведущих журналистов, медиа-магнатов и капиталистических олигархов, проповедующих официальную «веру» в политкорректность. Ярвин часто характеризовал «собор» как христианское, особенно кальвинистское, по своему происхождению. Однако в середине 2007 года Ярвину бросил вызов в Twitter «поклонник Кевина Макдональда», который спросил, почему:

в моей классификации американских каст и конфликтов и в моем обсуждении системы верований правящей касты брахманов я пренебрегал еврейским влиянием. В частности, согласно Макдональду, я пренебрегал важностью еврейских интеллектуалов в переходе американского истеблишмента от «суперпротестантизма» в стиле 1920-х к послевоенному секуляризму и мультикультурализму.

Прекрасно, что Ярвин начинает свое эссе, кладя несколько карточек на стол. Сначала он переходит к определению антисемитизма, первоначально выражая восхищение определением Мюррея Ротбарда антисемита как «любого, кто предлагает юридические ограничения в отношении евреев», прежде чем добавить, что «по этому определению вероисповедание в основном исчезло». Затем Ярвин утверждает, что «антисемитизм» — это полезное «прилагательное для любого, кто отрицательно относится к евреям в целом». После Ярвин отмечает, что «есть много плохих причин не быть антисемитом. Например, антисемитизм не в моде. Если хочешь быть модным, не будь антисемитом». Фактически, Ярвин заходит так далеко, что говорит:

Антисемитизм в стиле Макдональда, вероятно, является самым смелым политическим убеждением, которого можно придерживаться в 2007 году — по крайней мере, если вы живете где-нибудь к западу от города Газа. Это не делает его правильным, но, безусловно, не дает никому, кто верит в «разнообразие» и «условия среды», права на насмешку. Я восхищаюсь этими убеждениями, я презираю политические пустословия, которыми антисемитизм являлся в Мюнхене в 1936 году или в 1886 году, если уж на то пошло и сегодня в Тегеране. В Калифорнии в 2007 году это не может быть ничем иным, кроме как убеждениями.

Ярвин также ясно дает понять в начале своего эссе, что его отец еврей. Он объясняет: «Это не делает меня евреем, но, безусловно, вызывает подозрения, по крайней мере, у некоторых антисемитов. Но если бы это было моей лучшей причиной не проявлять антисемитизм, несомненно, это скорее подтвердило бы, чем опровергло теории Макдональда». Убрав эти предварительные вопросы, Ярвин переходит к своим причинам отказа от антисемитизма.

Его первая причина заключается в том, что вовсе не очевидно, что евреи играют влиятельную роль в направлении современной культуры и политики. Он категорически отрицает, что они каким-либо образом являются ключевыми игроками в «Соборе». Он пишет:

По сути, причина, по которой я пренебрегал [еврейским влиянием], заключается в том, что я его не вижу. Но это, конечно, спорный вопрос… Основной вопрос заключается в том, следует ли, как я утверждаю, понимать мультикультурализм как простое развитие основного протестантизма, или, как считают Anonymous, его следует рассматривать как еврейско-протестантский синкретизм.

Ярвин отвергает любой такой аргумент, потому что он не соответствует «пяти тестам классификации систем убеждений», которые он сам придумал. Почему именно довольно простая и эмпирически проверяемая идея о том, что евреи имеют влияние в культуре и политике, особенно в мультикультурализме, должна быть подвергнута такому индивидуальному процессу, остается невыясненной. Вместо этого Ярвин признает, что «многие мультикультуралисты происходят из еврейского происхождения», но возражает, утверждая, что «мультикультурализм не претендует на то, чтобы быть еврейским, и довольно сложно перейти от резни мадианитян к поддержке открытых границ». Итак, вырезав много несущественного и отвлекающего наполнения, Ярвин в первую очередь отвергает мысль о том, что еврейское влияние сыграло свою роль в «соборе», поскольку мультикультурализм не рекламирует себя явно как инструмент еврейских интересов, а древние еврейские сказки о расовых геноцидах на собственной земле плохо соотносятся с враждебными проявлениями среди неевреев в настоящее время.