Темное просвещение. Американские консерваторы против Империи и Собора

Для канонического примера это очень плохо, а аналогия с адвокатом сама по себе ужасна. Во-первых, защита Джонни Кокреном О. Дж. Симпсона и весь контекст приведенной выше цитаты основывались не на «забрасывании присяжных огромным количеством деталей», а на обнаружении очень маленьких слабых мест в версии обвинения, которые могли подвергаться безжалостной критике и эксплуатации — в данном случае вне зависимости от того, подходит ли пара перчаток к рукам его клиента — к рукам, опухшим из-за того, что Симпсон перестал принимать лекарства от артрита. Я также думаю, что О. Дж. Симпсон не стал результатом зачастую нелепой стратегии защиты Джонни Кокрена, потому что присяжные составляли большинство чернокожих — канонический пример групповых действий, если таковые вообще были.

Методологического сравнения просто невозможно проводить, несмотря на риторически привлекательный стиль изложения Ярвина. Если довести до логического завершения, рассуждения Ярвина предполагают, что низкий уровень доказательств, представленных в поддержку истории, будет положительным показателем ее качества — теорию, которую я призываю г-на Ярвина проверить, подав нечто безымянное и не цитируемое в какой-либо респектабельный исторический журналом. В качестве альтернативы, он может попробовать новую карьеру в качестве прокурора, используя такое же беспечное игнорирование деталей, и посмотреть, насколько успешным он может быть. На данный момент, однако, нам нужно только резюмировать, что четвертая причина, по которой Ярвин отвергает антисемитизм, заключается в том, что он содержит слишком много доказательств.

Вот четыре причины, по которым Ярвин отвергает антисемитизм:

Мультикультурализм явно не рекламирует себя как еврейский.
 Евреи в американской элите не проявляют этнического национализма.
Евреи просто копировали взгляды и амбиции WASP.
 Антисемитизм полагается на избыток доказательств.

Ответ Ярвину

Пытаясь понять подход Ярвина, я счел необходимым прежде всего обратиться к его еврейству. Помимо его эссе об антисемитизме, я не нахожу в его работах ничего, что могло бы идентифицировать его с евреями. Это хорошо согласуется с выводами о том, что дети отцов-евреев, принадлежащих к разным этническим группам, как правило, гораздо хуже осознают свою еврейскую идентичность, чем дети с еврейскими матерями:

Более высокий процент нееврейских матерей связан с более низким соотношением еврейских привязанностей в смешанных семьях. … Каждое систематическое исследование еврейской общины показало, что еврейские матери обеспечивают более тесные и обширные связи с евреями и иудаизмом, чем еврейские отцы в смешанных семьях. Независимо от того, является ли это культурным, институциональным, социальным или религиозным критерием, наличие в семье еврейской матери (рожденной или обращенной) повышает вероятность того, что домохозяйства будут включать еврейскую деятельность и ценности. [3]

Более низкий уровень еврейской самоидентификации, конечно, не означает автоматического не отождествления с евреями. Утверждение Ярвина о том, что наличие отца-еврея «не делает меня евреем», вероятно, следует подвергнуть сомнению, не потому, что Ярвин еврей, но потому, что он, скорее всего, будет иметь простые семейные симпатии, которые поддаются определенному уровню привязанности или близости к евреям и иудаизму. Он использует аналогию: «Если ваш отец католик, разве вам не разрешено быть антикатоликом?» и также более чем лукавит, учитывая довольно очевидный обход вопроса о том, что еврейство — это вопрос этнической принадлежности, а также религии; крови столько, сколько веры. Существует совершенно другая социальная и психологическая текстура между тем, чтобы сказать своему итальянскому отцу-католику, что вы не верите во Христа, и, например, сказать, что вы испытываете отвращение к итальянцам. По этим причинам Ярвин прав, объясняя, что наличие отца-еврея «заставляет меня подозревать, по крайней мере, у некоторых антисемитов». Это, безусловно, вызывает у меня подозрения. Позаимствовав пресловутую формулировку Мела Гибсона, У Ярвина есть «собака в бою», даже если она немного мала. Возражение против антисемитизма и предложение аргументов против него, скорее всего, принесет некоторую форму вознаграждения, даже если в данном случае оно ограничивается исключительно психологическим облегчением в виде снятия с родни по отцовской линии определенных обвинений. Это понимание не помогает разгадывать конкретные аргументы, предложенные Ярвином, но помогает понять их происхождение, а также помогает объяснить стойкость и странность, которую они неизменно демонстрируют.