Темное просвещение. Американские консерваторы против Империи и Собора

А однажды мне довелось узнать от Оксаны Шаблий, что я не просто «поддерживаю проституцию», но и работаю в украинской «Amnesty International» — организации, которую наша амазонка обвиняет в сотрудничестве с сутенёрами. Также «легалайзершей» объявлена киевская социологиня Анна Гриценко, ничего о необходимости легализации не говорившая. Информацию о её реальной позиции легко найти в поисковиках.

В Украине правофеминистскую позицию продвигает Мария Дмитриева, националистка, модераторка сообщества Feminism.Ua, в прошлом — известная ЖЖ-блогерка maryxmas. Не являясь специалисткой по квир-теории, она, тем не менее, рассуждает о проблемах транс-людей с видом экспертки и всячески обесценивает их трудности.

В сообществе, позиционируемом Марией как основная украиноязычная фемгруппа, регулярно появляются посты с «разоблачениями» транс-лобби.

Дмитриева не любит, когда обсуждают её внешность, но самой обсуждать внешность трансгендеров — совсем другое дело.

Квир-активист Юрий Франк так описывает один из скандалов с участием Дмитриевой:

«Сначала вконтакте пишут «убей транса — спаси женщин», потом выдают оскорбительный трансфобный хейтспич, потом в коменты приходит трансгендерная женщина и в состоянии аффекта пишет соответственный ответ, а потом заслуженная феминистка Мария Дмитриева скринит ее комментарий без контекста и постит в Феминизм. юа как пример ужасной мизогинии транс-женщин…

апд: оказалось, что комментарий принадлежит даже не транс-женщине, а какому-то интернет-маскулисту, который таким образом развлекается. что, честно говоря, делает ситуацию еще более гадкой и абсурдной».

Кому принадлежит аккаунт, с которого был написан вышеупомянутый комментарий, также легко выяснить. Но райтфемкам Google не писан. Они живут в своём мире мрака и тлена, где в квартиры одиноких белых лесбиянок по ночам забираются чёрные транс-женщины, угрожая толерантностью. И ничего, что самим белым лесбиянкам эта самая толерантность нужна, как воздух. В своих попытках скопировать дискурс белых консерваторов они забывают, что рубят сук, на котором сидят. Вряд ли белые мужчины, вышвырнув понаехавших и отменив либеральные «трансозаконы», пожалеют сестричек. Повоевали за «спасибо» — и на кухню.

Почему победа Марин Ле Пен станет поражением феминизма

Вчера вечером французские телеканалы транслировали в прямом эфире захватывающее реалити-шоу, которое можно увидеть лишь раз в пять лет: речь, конечно, о дебатах между двумя кандидатами на пост президента страны, кульминации предвыборной гонки. В финальный тур голосования, который состоится седьмого мая, прошли центрист Эммануэль Макрон и представительница ультраправых Марин Ле Пен, которой, судя по опросам, симпатизирует большинство россиян.

В отличие от сдержанного Макрона, относительно недавно появившегося в поле внимания французских избирателей, 48-летняя Ле Пен — политическая деятельница с большим опытом партийной работы, пулом преданных последователей и сложным семейным багажом. Отец кандидатки — Жан-Мари Ле Пен, одиозный националист и основатель консервативной партии «Национальный фронт», которую до недавнего времени возглавляла сама Марин. Рассказываем о главной женщине во французской политике и о том, почему её приход к власти (судя по опросам, маловероятный, но мы все помним недавние выборы в США) будет означать поражение, а не победу феминизма.

Династия

Официальная автобиография Марин Ле Пен «Против течения» начинается с жуткого эпизода из детства: она рассказывает о взрыве, который разрушил квартиру её семьи и травмировал на всю жизнь — по словам Ле Пен, именно так, в восемь лет, очнувшись в собственной постели посреди осколков, она узнала о профессии своего отца. Ответственность за теракт, разрушивший половину многоэтажного дома в роскошном пригороде Парижа Нёйи-сюр-Сен, взяла на себя неизвестная экстремистская «группа еврейской памяти». Но Жан-Мари Ле Пен был в сложных отношениях со многими: на протяжении своей бурной карьеры, которая продолжается до сих пор, политик успел оскорбить всех, кого можно оскорбить, посылал к чёрту журналистов, кричал на однопартийцев и бросался с кулаками на оппонентов. В 1956 году в одной из таких схваток Ле Пен потерял глаз, из-за чего долгое время носил повязку, позже сменив её на привлекающий меньше внимания протез.

Отношения Марин и двух её старших сестёр с отцом никогда не были простыми: в 1987 году таблоиды смаковали подробности некрасивого развода родителей, мстивших друг другу, в школе девочки столкнулись с травлей со стороны одноклассников и преподавателей, а после окончания юридического факультета Марин с большим трудом устроилась на практику: ни в одной из адвокатских контор не хотели иметь дела с семейством Ле Пен. По словам самой Марин, не самое счастливое детство и необходимость объединяться против обидчиков в школе подтолкнули её к юридической, а затем и политической карьере.