Тень и её демон

В конце концов, мне надоело ходить кругами и гонять в голове одни и те же мысли. Расчистив подошвами сапог пятачок земли от мусора, я села, прислонившись к стене. Подтянув колени к груди, уперлась в них горячим лбом. Потускневший Светляк нежно и грустно стрекотал уже на расстоянии локтя от земли. Я искоса смотрела как гаснет в нём свет. Только когда он совсем замёрз, и закалённое стекло перестало пушиться слабыми лучиками, я вытянула руку и поймала прохладный шарик, не дав ему коснуться земли. Поднесла Светляка близко к лицу, чтобы полюбоваться живой искоркой внутри.

Люблю магические вещи. Они похожи на меня. Не настоящие, но живые. Люди привыкли пользоваться ими, не задумываясь, как все это работает: теплая вода, яркий свет, связь на расстоянии и все прочее. Магические вещи всегда рядом, всегда готовы служить. А взамен им нужна всего лишь забота и энергия, какую может дать только человек. Вряд ли хоть кто-то в целом свете считает их одушевленными, кроме меня. Искорка в сердцевине стеклянного шарика пульсировала подобно звездочке на ночном небе, потихоньку разгораясь, напитываясь от тепла моих замерзших ладоней. Если на неё как следует подышать, звездочка превратиться в маленькое солнышко. И отдаст всё тепло, которое получила, умножив его в сотни раз.

Я бы тоже так могла… Но никак не находится человек, который первым поделится со мной своим теплом. А иначе я не могу. Собственных сил не хватит, чтобы разгореться. Ведь я такая же — всего-навсего магическая вещь. Первая в мире магическая вещь, которая выглядит и ведет себя точь в точь как человек. Потеряла всех, кто был дорог мне, рядом с кем можно было греться и напитываться теплом простых человеческих отношений. Осталась наедине с призраками ушедших друзей. Почему так вышло, что я представляю опасность для тех, кто мне небезразличен? Видит Создатель, это несправедливо!

Погруженная в тяжёлые мысли, которые, точно плотные грозовые тучи, закрыли от меня весь остальной мир, я не заметила, сколько прошло времени. Очнулась от звонкого металлического звука, больно резанувшему уши после долгой мертвой тишины. Закостеневшая от долгого сидения в неудобной позе спина разогнулась с трудом. Я сменила позу и посмотрела в сторону железной двери с зарешечённым окошком. Сквозь толстые, тронутые ржавчиной прутья увидела знакомое хмурое лицо распорядителя казематов, которого опять бесцеремонно оторвали от любимого занятия.

— Эй ты, поди-ка сюда, — густым басом позвал он. Для пущей убедительности засунул ладонь через решетку и сделал привлекающий внимание жест.

Я, не торопясь, встала и отряхнула пыль с кожаных штанов. Сунула Светляка в карман. Подошла к двери, в которой уже проворачивался ключ. Дверь отворилась. Рядом с распорядителем стоял другой человек.

Желтые глаза под форменной фуражкой королевского гвардейца пригвоздили меня к месту, превратили в немой соляной столб.

Я не могла понять, как так произошло, что ручной убийца князя Алишера настолько быстро проник в самое сердце Белого дворца. Я еще не успела ничего предпринять, а он уже среди личной гвардии Его Величества! Мне стало дурно при мысли о том, что, возможно, я уже больше ничего не смогу сделать.

— Хорошо, что не пришлось думать, чем его кормить, — доверительно обратился распорядитель к Волку, выглядевшему особенно жутко в черном форменном мундире королевской гвардии с золотыми шевронами и погонами и в белых перчатках. Это не просто волк в овечьей шкуре, это Волк, прикинувшийся благородным сторожевым псом! Мне хотелось закричать, наброситься на убийцу с кулаками, сбежать — но я низко опустила голову и вышла из камеры, подчиняясь приказу следовать за гвардейцем «и чтоб без глупостей».

— В следующий раз сразу ведите проходимцев туда, куда следует, нечего им здесь делать. А то пришли такие с «именем короля»… Именем короля, это, между прочим, секретный объект. И, кстати, я так и думал, что сам король не обрадуется тому, что сюда притащили выродка-гильдийца… — продолжал ворчать на ходу ключник.

Я запнулась на ровном месте, словно получив неожиданный удар в живот. Если бы Волк не держал меня крепко повыше локтя — точно упала бы, не удержав равновесие. Так вот в чем дело. То-то смотрел так презрительно, будто мой вид оскорбляет его лично. Предательство Древней крови ложится несмываемым пятном на тех, кто в нем не повинен — на детей, рожденных вопреки Закону. Я внимательно разглядывала покрытые пылью и пятнами носки собственных сапог, отмеряющих шаги по земляному полу.

Надо же.