Тень и Коготь

– Знает все!!! Все о каждом!!! Зелен, что твой крыжовник!!! Взгляните сами!!!

(Назойливый гром барабана: БУМ! БУМ! БУМ!)

– Как по-твоему, известно ли зеленому человеку, где искать Агию?

– Вот, значит, как ее звать, – заулыбалась старуха. – Теперь я, если кто о ней упомянет, пойму и, глядишь, сумею тебе помочь… А зеленый – что ж, может, и знает. Деньги у тебя есть, так отчего б не попробовать?

«Действительно, отчего бы нет», – подумал я.

– Доставлен прямо из джунглей севера! Ни крошки не ест! Сродни деревьям и травам! Будущее, далекое прошлое – ему все едино!

БУМ! БУМ! БУМ!

Увидев меня, приближающегося к входу в шатер, барабанщик прекратил шум.

– Всего аэс за то, чтоб взглянуть на него. За разговор с ним – два. А чтоб остаться наедине с ним – три.

– Наедине – на сколько? – спросил я, выбирая из горсти мелочи три медных аэса.

– На сколько душа пожелает, – с кривой усмешкой заверил меня зазывала.

Я отдал ему деньги и вошел в шатер.

Очевидно, балаганщик не думал, что я задержусь там надолго, и потому я приготовился к жуткой вони или еще чему-либо столь же малоприятному, но нет: внутри разве что слегка пахло подсыхающим сеном. Посреди шатра, озаренный пронизанным множеством мелких пылинок лучом света, падавшим внутрь сквозь продушину в парусиновом пологе, сидел на цепи человек, бледно-зеленый, словно нефритовое изваяние. Одет он был в нечто наподобие килта из заметно увядших листьев, а рядом с ним стоял глиняный горшок, доверху полный чистой воды.

Какое-то время мы оба молчали. Я, стоя напротив, взирал на него сверху вниз, он же сидел, не сводя глаз с земли.

– Не краска, – заговорил я, – и, думаю, не порошковый пигмент. И волос у тебя не больше, чем у человека, которого на моих глазах вытащили из замурованного дома.

Он поднял взгляд и вновь опустил глаза. Слегка зеленоватыми оказались не только зрачки, но даже белки под веками.

Тогда я решил слегка поддеть его.

– Если ты в самом деле растение, пожалуй, волосы тебе должна заменять трава.

– Нет.

Голос зеленого человека звучал неожиданно нежно; от полного сходства с женским его спасала разве что глубина.

– То есть ты вправду растение? Говорящее растение?

– Ты не из сельских жителей.

– Всего несколько дней, как из Несса.

– И получил кое-какое образование.

Вспомнив о мастере Палемоне, о мастере Мальрубии, о бедной Текле, я лишь пожал плечами.

– Читать и писать обучен.

– Но обо мне ничего не знаешь. Нет, как ты должен бы видеть, я отнюдь не растение, наделенное даром речи. Пусть даже последовав тем самым, единственным эволюционным путем, что ведет к разуму, растение не воплотило бы в древесине и листьях человеческий облик.

– То же самое можно сказать и о камне, однако на свете существуют статуи.

Невзирая на явственное отчаяние во всем облике (печалью на лице он далеко превосходил моего друга Иону), уголки его рта дрогнули в едва заметной улыбке.

– Неплохо подмечено. Вижу, естественным наукам ты не обучен, но образован гораздо лучше, чем полагаешь.

– Напротив, мое обучение было целиком посвящено наукам естественным, хотя и не имеющим никакого отношения ко всем этим фантастическим рассуждениям. Кто ты такой?

– Великий провидец. А также великий лгун, как и всякий, угодивший ногой в капкан.

– Скажи, кто ты такой, и я постараюсь помочь.

Зеленый человек вновь поднял на меня взгляд. В этот миг он действительно мог показаться каким-то огромным растением, внезапно открывшим глаза и показавшим миру человеческое лицо.

– Я тебе верю, – ответил он. – Почему же из многих сотен людей, входивших в этот шатер, именно тебе ведома жалость?

– Жалости я не знаю, однако воспитан в почтении к справедливости и неплохо знаком с алькальдом этой деревни. Зеленый человек – все-таки человек, а если он раб, то его хозяин должен объяснить, как он перешел в рабское состояние и на каких основаниях сам хозяин владеет им.

– Пожалуй, с моей стороны глупо хоть сколько-нибудь тебе доверять, – сказал зеленый человек, – однако ж я тебе верю. Я – человек свободный, а прибыл из вашего собственного будущего ради изучения вашей эпохи.

– Это невозможно.

– Зелень кожи, приводящая всех вас в такое недоумение, – всего лишь результат воздействия растения, которое вы называете тиной. Мы изменяли его, пока оно не обрело способность жить в нашей крови, благодаря чему долгая борьба человечества с солнцем наконец завершилась миром. Эти крохотные растения живут в нас и умирают. Питаемые ими, их мертвыми, наши тела не требуют иной пищи. Голод, тяжелый крестьянский труд – со всем этим покончено навсегда.

– Однако вам необходим свет солнца.

– Да, – подтвердил зеленый человек. – И здесь мне его недостаточно. В мою эпоху дни куда солнечнее.

Сие нехитрое замечание взволновало меня, как ничто иное с тех самых пор, когда я впервые увидел полуразрушенную, лишенную кровли часовню на Разбитом Дворе, в родной моей Цитадели.

– Значит, Новое Солнце грядет, как говорится в пророчестве, – сказал я, – и в самом деле дарует Урд новую жизнь… если, конечно, ты сказал правду.