Тень ивы

– Хватит этого движения непонятно куда. У меня предложение. Давай поедем туда, где есть чистая постель и душ. У меня есть ключ. Здесь недалеко, можно даже на метро, для разнообразия. Егор купил квартиру для нашей дочери, но поскольку она еще только второклассница, квартира пустует. Если не считать цветка, который я поливаю.

– Как зовут?

– Цветок?

– Дочь.

– Роксана.

– Не понял.

– Роксана. Имя немного экзотическое, но Ничегов иллюстрировал этот роман когда-то. А мне хотелось бы, чтобы девочка была красивой, чтобы тот, кто полюбит ее по-настоящему, никогда бы не бросил ее.

За спиной Кати стояло солнце, прорисовывая ее силуэт, она, расставив ноги и наклонив голову, покачивала маленькой сумочкой на коротком ремне.

– Да не было этого.

– Чего?

– Бросания. Никто никого не бросал.

– Это как посмотреть. Так что, Костя, едем?

Он теперь сам подхватил ее под руку и повел назад, к забитой машинами улице, легко остановил свободное такси и распахнул перед Катей дверь.

– Говори адрес.

– Мелехов переулок, это здесь, за Бронной.

Водитель кивнул. Жнец сел впереди, через минуту его плеча коснулась Катина рука. Он накрыл ее своей, снова чувствуя, что ее пальцы – это легкие посланники большой и красивой, всей Кати.

У нового пятиэтажного дома он открыл ей дверь машины и попросил водителя подождать.

Катя неотрывно следила за всеми его движениями. Он снова вспомнил портреты Кати, которые видел утром, поднял глаза и увидел то, о чем мечтал. О чем мечтает всякий мужчина: перед ним стояла красивая незнакомая женщина, которую предстоит узнать. Чужая женщина с искренним желанием и тебя открыть для себя.

– Знаешь, Катя, – он держал руки за спиной, как учитель, растолковывающий условие задачи, – мне этого, – он показал на подъезд дома, – мало. А цветку в самый раз.

Он криво улыбнулся, как получилось.

– Как его зовут? – спросил Жнец, скользнув глазами по этажам.

– Кого?

– Цветок.

Она пожала плечами, отчего с ее ресниц скатились, обгоняя друг друга, две слезы. Костя сел в машину, закрыл дверь и, не оглядываясь, сказал таксисту:

– Давайте на Казанский вокзал, куда-нибудь ближе к кассам.

Шофер кивнул, машина рванула, по счастью, резво, будто таксист боялся, что клиент передумает и вернется продолжать разговор. Наверное, это намерение витало в воздухе, но Жнец в эту минуту уже знал, куда ему ехать, и даже что надо спешить.

Ночью накануне подморозило так, что город в отражениях наледи будто пророс на свою высоту вниз.

«Семиверстова надо срочно затащить в дом, – размышлял Жнец, – и я знаю как. Прикинусь больным. Попрошу поухаживать. Он не откажет. Особенно если я буду как сейчас, при смерти, старику ведь неважно – от чего».

Никого не продать, кроме бога.

Переписка Екатерины Румянцевой

и Константина Жнеца.

Екатерина Румянцева – Константину Жнецу

«Я подумала, что если я встречу тебя, несмотря ни на что, значит, наверное, Бог есть, и он все же неравнодушен к миру. К чему-то ведет и от чего-то уводит. Нет, совсем не для нашего блага, я понимаю, что ты подумал. Для того, чтобы он стоял, наш мир, Бог должен подтверждать свое присутствие в людских делах.

И вот ты нашелся! И ты, если посмотреть со стороны, стал лучше! Может, потому, что десять лет назад – к счастью – ты как-то потихоньку исчез, и мы перестали быть одним целым. Как мне тогда казалось.

И теперь я должна сказать: Господь всемогущий, ты есть! Мне надо благодарить Бога за жестокость? Потому что он открыл мне: именно ты, любимый мой Костя, нужен мне. И он же открыл, что я-то тебе не нужна. И вот тут я понимаю, что он таков, этот человеческий бог, к которому я обращалась во всякую минуту, когда было плохо, и благодарила, когда было хорошо. Что он всегда строгий отец, но не сын и никак не святой дух! И что нет в нем никакой гармонии святой троицы. Я понимаю, что Богу нет дела до каждой грешницы вроде меня! Но где же его забота о том, чтобы надежды и отчаяния, любви и ненависти, слез и смеха было поровну! Он лишь …

Видишь, какие сложности вокруг просто от того, что я хотела бы поцеловать твои глаза».

Константин Жнец – Екатерине Румянцевой