Тень в тени трона. Графиня

Даша тоже была на пределе, силы уходили, замещая мертвую материю, которую забирала в себя Смерть, становясь сильнее, она же слабела, но держалась. Неожиданно рука бабушки легла на ее плечо, и она почувствовала, как поток жизни входит в нее, прибавляя сил, пусть немного, но этого пока хватало. Осталось совсем чуть-чуть. Все! Они справились!

Обе Турчиновы, бледные, с запавшими глазами, но невероятно счастливые смотрели с благодарностью на Смерть. И она не сдержалась.

Когда в комнату заглянул Нортон, то он увидел трех обнявших друг друга женщин, которые стояли и тихо, по-бабьи плакали от счастья. Слов не требовалось. Он и так все понял. Хватило одного взгляда на сына, лежавшего на кушетке и мокрого, как мышь, от струившегося по его телу пота и струйки крови, стекающей из прокушенной губы.

* * *

Герман Бургаве не без удовольствия принял приглашение посетить резиденцию Хозяина Компании. В том, что он получит вознаграждение, он не сомневался, но предстояла еще разборка с его китайским «коллегой», публично посмевшим зло высмеять его труд по методам лечения черной оспы.

«Я выведу этого шарлатана на чистую воду», – не без злорадства, посмеиваясь и мысленно потирая руки, думал профессор медицины, входя в знакомую ему комнату.

В ней, в сущности, ничего не изменилось. У постели больного колдовал китаец, медленно вынимая из тела юноши, лежащего на животе, какие-то иголки, коими было утыкано тело пациента.

– Посидите, коллега, за столом, я освобожусь через пару минут.

Герман не стал спорить. Он слышал о целительных свойствах иглоукалывания, но видел, как это делается, впервые. Усевшись в предложенное ему кресло, он не без интереса наблюдал за действиями собрата по мастерству врачевания.

Наконец последняя игла заняла свое место в небольшом ящичке для их хранения.

– Прошу вас, коллега. Вы в полной мере сможете оценить мое скромное искусство.

«Оценим, не волнуйся, дорогой, оценим в полной мере», – Герман приблизился к постели больного, уже с приготовленной гневной тирадой, разбивающей в пух и прах шарлатана.

Но, к его немалому удивлению, больной, не дожидаясь, когда его перевернут на спину, повернулся сам, приведя профессора в легкий ступор.

Довольная улыбка «до ушей» и наполнявшиеся силой мышцы на руках и ногах добили светилу медицины окончательно.

– Прошу вас осмотреть ногу, которую вы, коллега, неправильно прооперировали, – китаец был тут как тут. Безмерная уважительность в речах и нахальный блеск в глазах.

«Ну что, проглотил? И кто из нас неуч?» – слов произнесено не было, но взгляд красноречиво говорил сам за себя.

Весь комизм ситуации заключался в том, что китаец ни бельмеса не понимал по-голландски, по-латыни, кстати, тоже. Герду пришлось выступить в роли переводчика. Он единственный из присутствующих, кто бегло мог говорить на китайском языке, и все общение велось через него.

«Amicus plato, sed magis amica est veritas», – первое, что пришло на ум несчастному профессору. И он, помня об истине, которая дороже Платона, принялся пальпировать ногу юного пациента, который улыбался во все тридцать три молодых, не изъеденных пока еще кариесом зуба, тихонько постанывал, реагируя на действия врача.

Кости были сложены идеально. Произведена вытяжка, о чем свидетельствовал соответствующий небольшой шрам у основания стопы. Послеоперационный шов был безукоризнен – само совершенство.

– Молодой человек, вы можете пошевелить пальцами ступни? – слабая надежда.

– Да, конечно, мне больно, но не трудно, – пальцы шевелились, последняя надежда рухнула.

– Согните ногу.

Нога послушно согнулась и разогнулась, пальчики при этом шевелились. Пациент не только шевелил всеми конечностями, но смог встать и уверенно прошелся по комнате, правда при этом чуть не растянулся на полу, но ведь прошелся.

Ничего подобного светило медицины никогда не видел. Если бы кто-то когда-нибудь ему рассказал о чем-то подобном, он бы первым рассмеялся в лицо враля и повелел выгнать шарлатана взашей.

Вид эскулапа, научно говоря, можно было бы охарактеризовать как «человек разумный», ударенный пустым мешком по темечку.

– Ваш вердикт, профессор? – голос господина Нортона вернул Германа Бургаве в действительность.

– Я просто поражен. Ваш сын практически здоров. Нужно будет, конечно, еще набрать мышечную массу, но это уже мелочи. А вот как все это удалось уважаемому коллеге, я не понимаю.

– Вы хотите сказать, что опасности его жизни и здоровью нет? – отец пациента был настойчив.

– Он практически здоров. Вы позволите мне поговорить с уважаемым коллегой? Если вас не затруднит, конечно, выступить в качестве переводчика. Я понимаю всю наглость моей просьбы, но если господин Хуа Гао согласится прочитать небольшой курс лекций или хотя бы поделится опытом, то я был бы просто счастлив.

Господин Нортон быть в качестве переводчика в беседе двух ученых мужей любезно согласился, но вот ехать во врачебную школу и там же еще раз выступить в этой же роли решительно отказался.