Читаем Терри Гиллиам: Интервью: Беседы с Йеном Кристи полностью

Эйзенштейну это совпадение тоже бы понравилось: он считал диснеевского «Вилли-кита» прямым источником «Ивана Грозного»[110] — подобная ассоциация мало кому придет в голову, но для Эйзенштейна она была очевидной, поскольку он тоже был прекрасным рисовальщиком, а в рисунках, не предназначавшихся для публики, допускал удивительно непристойные вещи.

В связи с этим вспоминается один из моих рисунков: голый Адам спит лежа на земле, из паха у него растет дерево и на нем уже появились плоды; а рядом проходит Ева, вся заинтригованная, готовая тут же и расстаться со своей девственностью. Примерно в то же время, что и фильм о Джимми Янге, у меня появилась еще одна анимированная картина, в которой человек идет по улице, проходит мимо знака «Берегись слонов» и тут же с неба, естественно, падает слон, — очевидно, что это поток сознания. Тогда же я делал иллюстрации для программы Ронни Баркера[111], и у Ронни была коллекция викторианских похабных картинок. Порнографией в собственном смысле они не были, своим полнокровием и сентиментальной завлекательностью они напоминали самого Ронни — порочные, но самым невинным образом. Ронни мне их подарил — за что я должен его поблагодарить, — и они стали появляться в моих рисунках.

Деннис Мейн Уилсон[112]

организовал для меня заказ на несколько анимированных заставок для передачи Марти Фельдмана, а потом Эрик Айдл пригласил меня работать совместно с остальной командой над новой серией «Не крутите ручку настройки»[113]. Один из мультиков, который я сделал для этой программы, назывался «Рождественская открытка» — ради него мне пришлось осуществить набег на громадную коллекцию викторианских рождественских открыток, хранящуюся в галерее Тейт. Этот мультик до сих пор показывают, чему я очень рад. Ранние фильмы хороши тем, что они делались как завершенные работы, а не как связка между разными сюжетами. То есть я превращался в аниматора.

Где все это делалось?

К тому времени я уже жил в квартире недалеко от моста Патни, и все делалось в этой квартире, в отдельной крохотной комнатке. Ранние вещи снимались на шестнадцать миллиметров, хотя «Рождественская открытка», возможно, была первым фильмом, который я снял на тридцать пять миллиметров. Камеру я брал у Боба Годфри; то есть один гигантский рывок — и за его счет я стал знаменитым телеаниматором, который еще и заимствует его же оборудование. Будет знать, что, когда мне в следующий раз понадобится работа, брать меня не стоит. Я все еще делал иллюстрации для журналов — притом что никаких ассистентов у меня не было. Аппликация сделала меня более свободным. Раньше, когда все нужно было рисовать, я страшно дорожил собственными работами. Теперь я вырезал чужие работы и вертел ими как хотел, менял их по-своему. Зачем тратить время на то, чтобы научиться рисовать, как Альбрехт Дюрер, если я могу взять лучшие его произведения и заставить их делать то, что мне нужно? Этот эклектизм дал мне огромный толчок: я мог брать аэрографию, гравюры, фотографии — все, что угодно. Гигантский рывок, который можно сравнить разве что с выходом в Зазеркалье.

С самого начала присутствовали ограничения по времени и по деньгам — собственно, ими определялся стиль анимации, и в каком-то смысле я с тех пор постоянно ссылаюсь на эти ограничения, чтобы оправдаться. В этом польза крайних сроков. Меня сковывает стремление создать что-то великое или абсолютно совершенное, и все мои неудачи давят на меня тяжким грузом, поэтому мне нужны ограничения, требуется снять это бремя ответственности.

Марти Фельдман начал очень резво. В первый раз его увидели в 1967 году в программе «И наконец шоу 1948 года» с Джоном Клизом, Грэмом Чепменом и Тимом Бруком-Тейлором. До этого Марти много лет писал сценарии с Барри Туком, а тут вдруг прорвался на экран, и его странность оказалась очень привлекательной. Ему дали собственную программу. Проблема была только в том, что он думал, будто похож на Бастера Китона, и все время пытался делать какие-то трюки, но безуспешно, потому что он просто был не акробат. Все остальные были более или менее довольны своим положением в мире, а Марти нужно было двигаться быстрее. В 1968 году, когда запустилась его собственная программа «Марти», материалы для него писали все: Терри Джонс, Майк Пэлин, Джон и Грэм. Позже образовался дуэт Марти Фельдман — Ларри Гелбарт, и они вдвоем делали программу «Комедийная машина Марти Фельдмана» на канале Эй-би-си в Америке. Я делал для этой программы начальные титры, и у меня был контракт на двадцать пять минут анимации.

Перейти на страницу:

Все книги серии Арт-хаус

Квентин Тарантино: Интервью / Сост. Дж. Пири
Квентин Тарантино: Интервью / Сост. Дж. Пири

Он ворвался в кинематограф 90-х годов неожиданно, словно вынырнув из-под прилавка видеопроката, и первыми же киноработами сумел переписать стандартную формулу голливудского успеха. Он — эмблема поколения режиссеров, не снимающих, а скорее стреляющих при помощи кинокамер, которые призваны заменить пистолеты. Иронически пересмотрев мифологию криминального жанра, он оригинально соединил в своих фильмах традиции независимого и мейнстримового кино. Он ввел моду на крутой, отвязный, брутальный стиль самовыражения, который стремительно и неизбежно перекочевал с экрана в реальную жизнь. Он обзавелся последователями, подражателями, фанатами и биографами, домом на Голливудских холмах и заслуженной репутацией культовой фигуры современности, находящейся на острие стилистических дискуссий и моральных споров. Он — Квентин Тарантино. Книгой его интервью — таких же парадоксальных, провокационных, эпатажных, как его фильмы, — издательство «Азбука-классика» открывает серию «Арт-хаус», посвященную культовым персонам современного искусства.

Джералд Пири

Кино
Интервью с Педро Альмодоваром
Интервью с Педро Альмодоваром

Педро Альмодовар — самый знаменитый из испанских кинорежиссеров современности, культовая фигура, лауреат «Оскара» и каннской «Золотой ветви». Он из тех редких постановщиков, кто, обновляя кинематографический язык, пользуется широкой зрительской любовью, свидетельством чему такие хиты, как «Женщины на грани нервного срыва», «Цветок моей тайны», «Живая плоть», «Все о моей матери», «Дурное воспитание», «Возвращение» и др. Смешивая все мыслимые жанры и полупародийный китч, Альмодовар густо приправляет свое фирменное варево беззастенчивым мелодраматизмом. Он признанный мастер женских образов: страдания своих героинь он разделяет, их хитростями восхищается, окружающие их предметы возводит в фетиш.Эта книга не просто сборник интервью, а цикл бесед, которые Альмодовар на протяжении нескольких лет вел с видным французским кинокритиком Фредериком Строссом.

Фредерик Стросс

Кино

Похожие книги

Тарковский. Так далеко, так близко. Записки и интервью
Тарковский. Так далеко, так близко. Записки и интервью

Сборник работ киноведа и кандидата искусствоведения Ольги Сурковой, которая оказалась многолетним интервьюером Андрея Тарковского со студенческих лет, имеет неоспоримую и уникальную ценность документального первоисточника. С 1965 по 1984 год Суркова постоянно освещала творчество режиссера, сотрудничая с ним в тесном контакте, фиксируя его размышления, касающиеся проблем кинематографической специфики, места кинематографа среди других искусств, роли и предназначения художника. Многочисленные интервью, сделанные автором в разное время и в разных обстоятельствах, создают ощущение близкого общения с Мастером. А записки со съемочной площадки дают впечатление соприсутствия в рабочие моменты создания его картин. Сурковой удалось также продолжить свои наблюдения за судьбой режиссера уже за границей. Обобщая виденное и слышанное, автор сборника не только комментирует высказывания Тарковского, но еще исследует в своих работах особенности его творчества, по-своему объясняя значительность и драматизм его судьбы. Неожиданно расцвечивается новыми красками сложное мировоззрение режиссера в сопоставлении с Ингмаром Бергманом, к которому не раз обращался Тарковский в своих размышлениях о кино. О. Сурковой удалось также увидеть театральные работы Тарковского в Москве и Лондоне, описав его постановку «Бориса Годунова» в Ковент-Гардене и «Гамлета» в Лейкоме, беседы о котором собраны Сурковой в форму трехактной пьесы. Ей также удалось записать ценную для истории кино неформальную беседу в Риме двух выдающихся российских кинорежиссеров: А. Тарковского и Г. Панфилова, а также записать пресс-конференцию в Милане, на которой Тарковский объяснял свое намерение продолжить работать на Западе.На переплете: Всего пять лет спустя после отъезда Тарковского в Италию, при входе в Белый зал Дома кино просто шокировала его фотография, выставленная на сцене, с которой он смотрел чуть насмешливо на участников Первых интернациональных чтений, приуроченных к годовщине его кончины… Это потрясало… Он смотрел на нас уже с фотографии…

Ольга Евгеньевна Суркова

Биографии и Мемуары / Кино / Документальное
Одри Хепберн. Жизнь, рассказанная ею самой. Признания в любви
Одри Хепберн. Жизнь, рассказанная ею самой. Признания в любви

Хотя Одри Хепберн начала писать свои мемуары после того, как врачи поставили ей смертельный диагноз, в этой поразительно светлой книге вы не найдете ни жалоб, ни горечи, ни проклятий безжалостной судьбе — лишь ПРИЗНАНИЕ В ЛЮБВИ к людям и жизни. Прекраснейшая женщина всех времен и народов по опросу журнала «ELLE» (причем учитывались не только внешние данные, но и душевная красота) уходила так же чисто и светло, как жила, посвятив последние три месяца не сведению счетов, а благодарным воспоминаниям обо всех, кого любила… Ее прошлое не было безоблачным — Одри росла без отца, пережив в детстве немецкую оккупацию, — но и Золушкой Голливуда ее окрестили не случайно: получив «Оскара» за первую же большую роль (принцессы Анны в «Римских каникулах»), Хепберн завоевала любовь кинозрителей всего мира такими шедеврами, как «Завтраку Тиффани», «Моя прекрасная леди», «Как украсть миллион», «Война и мир». Последней ее ролью стал ангел из фильма Стивена Спилберга, а последними словами: «Они ждут меня… ангелы… чтобы работать на земле…» Ведь главным делом своей жизни Одри Хепберн считала не кино, а работу в ЮНИСЕФ — организации, помогающей детям всего мира, для которых она стала настоящим ангелом-хранителем. Потом даже говорили, что Одри принимала чужую боль слишком близко к сердцу, что это и погубило ее, спровоцировав смертельную болезнь, — но она просто не могла иначе… Услышьте живой голос одной из величайших звезд XX века — удивительной женщины-легенды с железным характером, глазами испуганного олененка, лицом эльфа и душой ангела…

Одри Хепберн

Кино
Огонь не может убить дракона. Официальная нерассказанная история создания сериала «Игра престолов»
Огонь не может убить дракона. Официальная нерассказанная история создания сериала «Игра престолов»

Мировой бестселлер! Первая официальная история создания самого популярного сериала в истории!Вряд ли кому-то нужно объяснять, что такое «Игра престолов» и кто его главные герои. Юная Дейенерис, желающая вернуться домой и занять законное место на престоле; храбрый Джон Сноу, ищущий свое место в мире; хитрый Тирион Ланнистер, не желающий мириться со своей участью; и дети Неда Старка, которым пришлось повзрослеть слишком рано – всех их свела воедино Судьба во исполнение древнего пророчества. Каждый из героев прошел длинный путь – они теряли близких, переживали предательства друзей и соратников, совершали ошибки и даже умирали. Обладая невероятной силой воли и желанием восстановить справедливость, так или иначе герои преодолели все испытания Судьбы. Но вы ведь и сами это знаете?Но вы скорее всего не знаете, каким сложным был путь сериала к экрану. Разочарованный в кинематографе Мартин создал «Игру престолов» как произведение, которое невозможно будет экранизировать. Однако через несколько лет телеканал HBO рискнул, и теперь весь мир знает, чем закончилась эта история длинною в восемь сезонов. Эта книга основана на 50 откровенных интервью со всеми участниками съемочного процесса – от продюсеров до актеров. Каждый из них расскажет о том, каково было сниматься в сериале, чем пришлось пожертвовать и какой съемочный день он запомнит на всю жизнь.

Джеймс Хибберд

Кино / Прочее / Зарубежная литература о культуре и искусстве