Терри Гиллиам: Интервью: Беседы с Йеном Кристи

Эйзенштейну это совпадение тоже бы понравилось: он считал диснеевского «Вилли-кита» прямым источником «Ивана Грозного»[110] — подобная ассоциация мало кому придет в голову, но для Эйзенштейна она была очевидной, поскольку он тоже был прекрасным рисовальщиком, а в рисунках, не предназначавшихся для публики, допускал удивительно непристойные вещи.

В связи с этим вспоминается один из моих рисунков: голый Адам спит лежа на земле, из паха у него растет дерево и на нем уже появились плоды; а рядом проходит Ева, вся заинтригованная, готовая тут же и расстаться со своей девственностью. Примерно в то же время, что и фильм о Джимми Янге, у меня появилась еще одна анимированная картина, в которой человек идет по улице, проходит мимо знака «Берегись слонов» и тут же с неба, естественно, падает слон, — очевидно, что это поток сознания. Тогда же я делал иллюстрации для программы Ронни Баркера[111], и у Ронни была коллекция викторианских похабных картинок. Порнографией в собственном смысле они не были, своим полнокровием и сентиментальной завлекательностью они напоминали самого Ронни — порочные, но самым невинным образом. Ронни мне их подарил — за что я должен его поблагодарить, — и они стали появляться в моих рисунках.

Деннис Мейн Уилсон[112]

организовал для меня заказ на несколько анимированных заставок для передачи Марти Фельдмана, а потом Эрик Айдл пригласил меня работать совместно с остальной командой над новой серией «Не крутите ручку настройки»[113]. Один из мультиков, который я сделал для этой программы, назывался «Рождественская открытка» — ради него мне пришлось осуществить набег на громадную коллекцию викторианских рождественских открыток, хранящуюся в галерее Тейт. Этот мультик до сих пор показывают, чему я очень рад. Ранние фильмы хороши тем, что они делались как завершенные работы, а не как связка между разными сюжетами. То есть я превращался в аниматора.

Где все это делалось?

К тому времени я уже жил в квартире недалеко от моста Патни, и все делалось в этой квартире, в отдельной крохотной комнатке. Ранние вещи снимались на шестнадцать миллиметров, хотя «Рождественская открытка», возможно, была первым фильмом, который я снял на тридцать пять миллиметров. Камеру я брал у Боба Годфри; то есть один гигантский рывок — и за его счет я стал знаменитым телеаниматором, который еще и заимствует его же оборудование. Будет знать, что, когда мне в следующий раз понадобится работа, брать меня не стоит. Я все еще делал иллюстрации для журналов — притом что никаких ассистентов у меня не было. Аппликация сделала меня более свободным. Раньше, когда все нужно было рисовать, я страшно дорожил собственными работами. Теперь я вырезал чужие работы и вертел ими как хотел, менял их по-своему. Зачем тратить время на то, чтобы научиться рисовать, как Альбрехт Дюрер, если я могу взять лучшие его произведения и заставить их делать то, что мне нужно? Этот эклектизм дал мне огромный толчок: я мог брать аэрографию, гравюры, фотографии — все, что угодно. Гигантский рывок, который можно сравнить разве что с выходом в Зазеркалье.

С самого начала присутствовали ограничения по времени и по деньгам — собственно, ими определялся стиль анимации, и в каком-то смысле я с тех пор постоянно ссылаюсь на эти ограничения, чтобы оправдаться. В этом польза крайних сроков. Меня сковывает стремление создать что-то великое или абсолютно совершенное, и все мои неудачи давят на меня тяжким грузом, поэтому мне нужны ограничения, требуется снять это бремя ответственности.

Марти Фельдман начал очень резво. В первый раз его увидели в 1967 году в программе «И наконец шоу 1948 года» с Джоном Клизом, Грэмом Чепменом и Тимом Бруком-Тейлором. До этого Марти много лет писал сценарии с Барри Туком, а тут вдруг прорвался на экран, и его странность оказалась очень привлекательной. Ему дали собственную программу. Проблема была только в том, что он думал, будто похож на Бастера Китона, и все время пытался делать какие-то трюки, но безуспешно, потому что он просто был не акробат. Все остальные были более или менее довольны своим положением в мире, а Марти нужно было двигаться быстрее. В 1968 году, когда запустилась его собственная программа «Марти», материалы для него писали все: Терри Джонс, Майк Пэлин, Джон и Грэм. Позже образовался дуэт Марти Фельдман — Ларри Гелбарт, и они вдвоем делали программу «Комедийная машина Марти Фельдмана» на канале Эй-би-си в Америке. Я делал для этой программы начальные титры, и у меня был контракт на двадцать пять минут анимации.