Терри Гиллиам: Интервью: Беседы с Йеном Кристи

Ни разу в жизни я не испортил ни одной книги! Я работал на тридцатидюймовом поле (большинство аниматоров используют более узкие), так что я пользовался самым широким мультипликационным столом, который только смог достать. Это было необходимо, чтобы избавиться от теней, которые получались от наслаивания кусочков бумаги друг на друга. Под конец у меня выработалось что-то вроде аллергии на эти тени и неаккуратные края, и когда у меня были помощники, они в основном занимались тем, что закрашивали края в черный цвет, чтобы изображение по возможности напоминало 3D, — работа совсем нетворческая, но тем не менее очень важная. То есть техническое качество моих мультфильмов было совсем даже неплохим, а когда мы начали снимать на тридцать пять миллиметров, результаты стали смотреться еще лучше. Позже, для книги «(Ре)анимации смертного», мы пересняли весь материал в большой формат, три на пять дюймов, и фотографии смотрелись просто замечательно[123].

Как «Пайтон» осуществил переход от телевидения к кинематографу?

Мы всегда хотели пробиться в Северную Америку, хотя таких амбиций, как у Марти Фельдмана, ни у кого из нас не было. Но нам так и не удалось вытащить туда свои программы, и мы сделали фильм «А теперь нечто совсем иное» (деньги на него дали Вик Лоундес[124]

и «Плейбой»), чтобы проникнуть на американский рынок. К сожалению, «Коламбия», занимавшаяся распространением картины, понятия не имела, что с этим фильмом делать. Помню, они просили нас убрать скетч «Насмешка года», потому что так фильмы не заканчивают. Мы ответили, что нам все равно, как их заканчивают, — главное, чтобы было смешно. И тут началась битва с голливудским менталитетом. Они нам написали, что, если мы не уберем этот скетч, успех фильма они не гарантируют. Хотя на самом деле они просто не знали, как его распространять, и фильм в США провалился. В то же время он очень много собрал в Британии, что было печально, ведь публика шла смотреть старый материал, который все уже видели. Нам страшно хотелось каждый раз делать что-то новое, а людям, очевидно, нравилось по нескольку раз пересматривать одно и то же.

Примерно в это же время вы поехали в турне с театрализованной программой. Как это вышло?

Когда мы делали фильм, у Тони Смита и Харви Голдсмита[125] родилась идея сделать из «Пайтона» сценическое шоу. На этих представлениях у нас был экран, и на нем шли анимация и некоторые скетчи, а мы в это время переодевались для живых сцен. Получалось неплохо. Сначала мы выступали в Саутгемптоне, потом поехали в турне по всей Англии. Потом проехали через всю Канаду, давая по одному представлению в каждом городе: нашу программу показывали по Си-би-си, и публика нас знала. Не забывайте, это было в семидесятые, тогда все хотели быть звездами рок-н-ролла или звездами рок-комедий, так что гастроли нам страшно нравились. Когда мы прибыли в Торонто и стали получать багаж в аэропорту, нас окружила толпа поклонников — мы почувствовали себя настоящими звездами.

Гастроли закончились в Ванкувере, потом мы поехали в Лос-Анджелес, чтобы принять участие в «Шоу Джонни Карсона», — правда, сразу по прибытии выяснилось, что Джонни в отпуске, и шоу вместо него вел Джои Бишоп. Представил он нас гениально: «Мне сказали, что эти ребята хорошие комики, давайте проверим». Тут выходим мы, и создается впечатление, что пятьсот челюстей отпадают одна за другой. Джон и Грэм вышли в женских платьях (показывали один из наших скетчей про перечниц[126]

), потом шел борцовский поединок, в ходе которого Грэм боролся сам с собой. Ни зрители, ни Джои Бишоп вообще не врубались — и это был наш дебют в Америке!

Смущение в публике нас очень радовало: мы провоцировали столкновение мнений, заставляли людей думать. Когда мы работали над первым «пайтоновским» шоу, в Лондон приехал мой бывший начальник Харви Курцман — так тот просто не понимал, что из этого можно сделать. А у меня была такая идея: медленно убирать звук на одном из скетчей, тем самым заставляя зрителей прибавлять звук на своих телевизорах, а потом, когда они выведут его на максимум, дать такой дикий шум, от которого разорвет все до последнего телевизоры в стране. Мудрое руководство Би-би-си не позволило эту идею осуществить. Но в общем они на нас не давили, нам никто не говорил, к какой аудитории мы должны обращаться, и мы вшестером делали, что нам хотелось. Если нам было смешно, мы ставили это в сценарий. Теперь такое редко встретишь; среди моих знакомых не много людей, которым доводилось работать в таких условиях. Мы знали, что нас смотрят от четырех до шести миллионов телезрителей, — по сравнению с другими программами показатель не очень высокий, но на Би-би-си в то время никакой особой паники по поводу рейтингов не было.