The Stellenbosch Mafia

Руперт выступил на специальных слушаниях TRC о роли бизнеса и труда во время апартеида в ноябре 1997 года. Он был главным действующим лицом на второй день слушаний, в ходе которых лишь несколько крупнейших корпораций Южной Африки воспользовались возможностью попытаться представить в контексте свою деятельность во время апартеида.

Помимо Руперта и его отца, представлявшего компанию Rembrandt, перед архиепископом Десмондом Туту, его заместителем Алексом Борейном и остальными членами комиссии выступили такие компании, как Anglo American, BMW, горнодобывающая компания Gencor, Hulett Aluminium, Mercedes-Benz, Nampak, Old Mutual, South African Breweries, Sanlam, Tongaat Hulett и Toyota. Майк Рошолт выступал от имени тогдашней Barlow Rand Group. Но в целом южноафриканский бизнес, похоже, не желал отчитываться за свою роль в апартеиде или, по крайней мере, объяснять ее.

На заседании КИП Антон Руперт вспомнил о своих непростых отношениях с Вервурдом и о том, что премьер-министр отверг его предложение о партнерстве с цветным бизнесом, а также о встрече с лидером PAC Филипом Кгосаной и объяснил отношения Rembrandt с правительством апартеида: "Мы никогда не вели никаких дел с правительством, не получали услуг от правительства, ни один премьер-министр или президент не спрашивал моего совета за рассматриваемый период", - заявил комиссии Руперт-старший.

На слушаниях в КИП Иоганн Руперт был, как обычно, строг, признав, что Rembrandt работала в несправедливом и нечестном обществе, но отвергнув предположение, что компания явно получала выгоду от апартеида. Хорошо известно... что и мой отец, и я были и остаемся открытыми противниками апартеида. Мы рассматривали эту систему как аморальную, деспотичную попытку социальной инженерии", - сказал он членам КИП.

По его словам, его показания были даны "от чистого сердца", и он продолжил объяснять, что он и его отец считали, что компания Rembrandt, хотя и не предпринимала достаточных усилий для реализации позитивных действий, справедливо относилась к своим сотрудникам, платила им достойную зарплату на протяжении многих лет и вкладывала значительные средства в их обучение. В более широком смысле, Rembrandt также создавала ценность для страны в виде налогов и капиталовложений, сказал он членам КИП. У Rembrandt была определенная лояльность к Южной Африке: "Если бы основатели компании эмигрировали, они получили бы гораздо более высокую прибыль от своих инвестиций. Однако Южная Африка потеряла бы рабочие места, налоги и иностранную валюту".

Рост компании был достигнут не за счет экспорта сырья или готовой продукции, и она не была построена "на поту черных рабочих". Rembrandt была южноафриканской компанией, акции которой принадлежали южноафриканцам. Сейчас я безмерно горжусь этими достижениями. Они показывают, чего могли добиться несколько человек с южной оконечности Африки, которые верили в чудеса и стремились воплотить их в жизнь". Однако более 40 лет в Южной Африке мы жили в несправедливом обществе", - сказал он.

Руперт признал, что белые люди получили несправедливые выгоды от апартеида и что некоторые компании тоже. Однако он, похоже, с трудом примирился с тем, что в целом бизнес, в котором преобладали белые люди, в конечном итоге выиграл от системы сегрегации, порабощения и поставок дешевой рабочей силы: "Я думаю, первый вопрос, который мы должны задать, - выиграл ли частный сектор от этой несправедливой и бесчеловечной системы социальной инженерии? И я думаю, что это [неясный] вопрос. Я не собираюсь спорить об этом, думаю, это дебаты, которые можно вести неделями".

Он заявил комиссии, что у Rembrandt не было никаких "сладких" сделок с правительством и она никогда не имела дел с государством, за исключением одного раза в демократическую эпоху, когда она помогла пенсионным фондам профсоюзов получить долю в сделках по мобильной связи. Компания Rembrandt финансировалась из денег африканеров, а ее первыми акционерами были фермеры, потому что, как он утверждал, "откровенно говоря, никто не хотел вкладывать деньги".

Он рассказал комиссии, что из-за того, что семья выступала против апартеида, африканеры стали угрожать и оскорблять их, а на него навесили ярлык коммуниста.

После того как Руперт закончил свои показания, Борайн похвалил отца Руперта и его философию социальной и экономической справедливости. Его также тронуло письмо отца к Боте, в котором он просил тогдашнего президента ликвидировать апартеид, и он сказал, что такие настроения в какой-то мере развеивают опасения, что бизнес занимается только прибылью и связями с общественностью. В то же время, однако, Борайн заметил, что, согласно исследованиям, Рембрандт оставался близок к Национальной партии, и спросил, не делал ли он "крупные финансовые взносы" в партию?