Tiananmen Square

Это также было время замешательства в руководстве партии. Многие лидеры, как сообщалось, были расстроены трюком, который Чжао проделал с ними, в том числе и Дэн. Но в первую очередь Дэн думал о предстоящем визите Михаила Горбачева, президента СССР, который должен был предвещать полную нормализацию китайско-советских отношений. Затухание массовых протестов после 6 мая могло на время отодвинуть его опасения по поводу внутренней ситуации на второй план. Что касается других старейшин, то, пока Горбачев не пришел и не ушел, вероятно, никто из руководства не хотел быть обвиненным в том, что он выступает за или делает что-то, что может испортить такой исторический саммит. На этот мимолетный момент в верхах фактически образовался временный вакуум власти. Преимущество в этой ситуации было на стороне Чжао Цзыяна.

Это была возможность для Чжао Цзыяна перехватить инициативу и рассмотреть претензии студентов, что он публично предложил сделать 4 мая. Многие из требований были вовсе не политического характера; скорее, они касались улучшения условий обучения, расширения возможностей трудоустройства и борьбы с коррупцией. Они также отражали более широкие экономические проблемы, включая чрезмерную инфляцию и коррупцию, которые были причинами недовольства населения. По этому последнему вопросу Чжао сам высказался на последнем пленуме партии в ноябре 1988 года в четких выражениях: "Мы должны научиться плавать в море сырьевой экономики, не будучи увлеченными вихрями коррупции". В настоящее время коррупция среди сотрудников партии и государственных ведомств - взяточничество, взятки, вымогательство, нажива и разбазаривание государственных средств - вызывает острую ненависть масс."

Позже Чжао заявит, что Ли Пэн саботировал все его предложения, такие как создание комиссии по борьбе с коррупцией с реальными полномочиями при Всекитайском собрании народных представителей, "которая бы независимо принимала отчеты и проводила расследования незаконной деятельности семей высших партийных руководителей". Он также заявил, что хотел провести публичные слушания по аудиту крупных государственных компаний (их обычно возглавляли представители красной аристократии). На заседании политбюро 1 мая он заявил, что предложил постоянному комитету уполномочить Центральную комиссию по проверке дисциплины (аналог индийского Центрального бюро расследований) начать расследование в отношении членов семей лидеров, включая его собственных детей. Существует также неподтвержденный отчет о его разговоре с Ян Шанкунем 6 мая о расследовании обвинений в коррупции членов семей высокопоставленных руководителей, включая его собственную семью, и отказе от особых привилегий. Главный вопрос заключается в том, делал ли он эти предложения из искреннего желания решить проблему коррупции или просто потому, что рассматривал расследование в отношении членов семей как средство сдерживания коммунистического начальства. Использование антикоррупционных расследований в качестве инструмента контроля было обычной практикой со времен Мао. Чжао знал, что никто из высокопоставленных руководителей не собирается отказываться от привилегий, которые, по их мнению, они по праву заслужили, сражаясь за революцию, и, возможно, это был его способ приманить их и держать в напряжении.

Чжао созвал заседание Постоянного комитета Политбюро 7 мая, чтобы заслушать отчеты о студенческом движении. Вместо этого он услышал резкие слова сторонников жесткой линии о том, что его выступление перед АБР 4 мая внесло путаницу в линию партии. Обсуждалась коррупция, и Чжао снова попытался перевести разговор на политическую реформу, косвенно намекая на отмену редакционной статьи от 26 апреля, но не говоря об этом. Встреча прошла безрезультатно. Тогда он решил созвать заседание политбюро в полном составе 10 мая в надежде, что получит одобрение на проведение антикоррупционной программы. Он также раскритиковал Цзян Цзэминя за неправильное решение инцидента с World Economic Herald. Политбюро не смогло прийти к какому-либо соглашению. Чжао был генеральным секретарем и мог бы лучше использовать свой авторитет, чтобы настоять на принципиальных решениях, но он был занят игрой на галерке, включая иностранную прессу. 8 мая на встрече с лидером турецких социал-демократов Эрдалом Инону Чжао снова заговорил о политической реформе. Он думал, что ключ к успеху лежит во внешней проекции, но, оглядываясь назад, ему следовало использовать свою власть в политбюро и ЦК для удовлетворения требований общества о переменах в решающие дни 7-10 мая. Неправильно оценив общественные настроения, Чжао Цзыян не смог добиться преимущества.

 

Глава 8. The

Blaze

(10-17 мая)