Tiananmen Square

Гнев Дэнга по поводу того, как Чжао выставил его в невыгодном свете перед национальными и международными СМИ, вероятно, побудил его начать процесс исправления ситуации. 17 мая, после отъезда Горбачева, Чжао попытался добиться личной встречи с Дэнгом, но вместо этого был вызван на большую встречу в его резиденцию, где присутствовали пять членов Постоянного комитета Политбюро - Чжао Цзыян, Ли Пэн, Цяо Ши, Ху Цили и Яо Илин - и избранная группа старейшин. Вина за катастрофу была полностью возложена на Чжао. Когда Чжао слабо предположил, что редакционная статья от 26 апреля была истинной причиной кризиса, он подвергся критике. Дэн дал понять, что линия, проводимая в той редакционной статье, была совершенно правильной и что вина за неспособность партии подавить студенческие протесты не может быть возложена ни на кого другого, кроме Чжао, поскольку он был генеральным секретарем. В книге "Документы Тяньаньмэнь" цитируются слова Дэнга: "Товарищ Цзыян, ваше выступление 4 мая в АБР стало поворотным моментом. С тех пор студенческое движение неуклонно ухудшается". Проведя черту на песке, Дэн сообщил собравшимся, что дальнейшее "отступление" невозможно, и объявил о своем решении ввести военное положение в городских районах Пекина. Чжао возразил. Дэн не стал возражать; он сказал Чжао, что это вопрос коллективной ответственности. Меньшинство подчиняется большинству", - вот что он, по слухам, воскликнул. Затем состоялось официальное заседание Постоянного комитета Политбюро, и, если верить "Тяньаньмэньским бумагам", Чжао предпринял еще одну попытку поставить под сомнение решение о введении военного положения. Чжао вернулся в свою резиденцию и написал заявление об отставке. Оно было забрано Ян Шанкунем до того, как письмо успели распространить среди членов политбюро, поскольку Чжао все еще пытался использовать все возможные уловки, чтобы вернуть себе власть. Возможно, он считал, что его угроза отставки может вызвать достаточное беспокойство для пересмотра решения. Потерпев неудачу даже в этой попытке, Чжао на следующий день, 18 мая, написал Дэн Сяопину частное письмо с просьбой пересмотреть решение о введении военного положения в Пекине, прекрасно понимая, что решение было коллективным и, следовательно, окончательным. Тогда Чжао решил уйти в отпуск 19 мая.

18 мая, во время ввода войск, премьер Ли Пэн предпринял последнюю попытку убедить студентов прекратить голодовку, в основном для проформы. Его выступление транслировалось по национальному телевидению. В начале встречи он заявил, что "речь идет только об одном: как вытащить голодающих студентов из их нынешнего бедственного положения". Высокомерный и воинственный Вуэр Кайси, пришедший на встречу в полосатом больничном халате, в ответ заявил: "Сколько вопросов мы должны обсудить, решать нам". Всегда нацеленный на драматический элемент, он не собирался позволить торжественности этого события остановить свое желание публичности. Ван Дань и другие студенческие лидеры повторили свое основное требование - опровержение редакционной статьи от 26 апреля, в которой студенческое движение было названо "беспорядками". Ли Пэн, казалось, предложил оливковую ветвь, заявив студенческим лидерам, что Центральный комитет никогда не говорил, что студенты создают беспорядки. Но Ли Пэн никогда не отличался тонкостью и нюансами; скорее, он выглядел драчливым и упрямым, и все шансы на то, что диалог достигнет желаемого результата, закончились, когда он наотрез отказался говорить о двух требованиях, выдвинутых студентами, отмахнувшись фразой "Я обсужу это в подходящее время". Это был диалог глухих. Ли Пэн не собирался идти на компромисс, а студенческие лидеры, как оказалось, тоже занимали выжидательную позицию. Для обеих сторон это была последняя встреча.

На рассвете 19 мая Чжао Цзыян неожиданно появился на площади. Телевизионные камеры зафиксировали это событие. С мегафоном в руках и с глазами, полными слез, Чжао предпринял последнюю отчаянную попытку удержать власть, обратившись через Центральный комитет непосредственно к массам. Он попросил студентов прекратить забастовку. Затем, как бы демонстрируя раскаяние и завоевывая симпатии, он произнес свои знаменитые последние слова на публике: "Мы пришли слишком поздно. Мы сожалеем". Он добавил: "Если эта ситуация будет продолжаться, потеряет контроль, это приведет к серьезным последствиям в других местах". На самом деле было уже слишком поздно, и он знал, что эти призывы бесполезны; его партия уже приняла решение о военных действиях. Он проиграл борьбу за власть; последствия должны были последовать для студентов и для него лично. Чжао Цзыян навсегда исчезнет из поля зрения общественности.

 

Глава 9. Затушить пламя