Тихий герой

— Ерунда. Где упала, там и встала. — Рыжая достала из кармана жестяную банку с мазью, щедро зачерпнула состав и втёрла его прямо по грязной ране ещё более грязной пятернёй. — Давай подорожник. История семьи Уизли, Полоумная, — это история вставания с колен.

— История обожает повторяться, Перекрашенная. — Луна закрыла рану свежим листком, который достала из своей сумочки. — Пять минут посиди спокойно.

Если я что-то понял в их отношениях — весь этот непрекращающийся обмен подколками не несёт никакого оскорбительного контекста. Они просто соревнуются, у кого первого откажет фантазия на обзывалки. А вообще-то они давние подруги, как бы странно это ни выглядело.

Как такое может быть? Почему одна и та же девчонка может быть такой разной в разных реальностях? Капризная озабоченная дура — и нормальная, неглупая, неленивая и, возможно, несгибаемая ведьма, с которой моя Луна водит какую-никакую, а дружбу. А это, знаете ли, очень серьёзный показатель.

А может, нет никакой органической дуры? Есть лишь внешний фактор, который я не увидел, потому что не искал?

— Ты куда пялишься, магл? — освежил меня ветерок реальности.

— Да вот, смотрю на твои разодранные колготы.

— А, ерунда. Мама вернётся — починит заклинанием. Они старые, я специально именно в них гуляю.

— Ты в курсе, что слово «шельма» — мужского рода?

— Ба! Да оно разговаривает! Слышь, Ночная Лампа, когда это он у тебя заговорил, я что-то не заметила?

— Да на днях, Фонарь-под-Глазом. Йоль вокруг, сама понимаешь. — Луна достала из сумки три небольших пирожка и раздала всем. Не отказался никто. — А насчёт «шельмы» — оно вроде и женского рода может быть. Надо в словаре у папы посмотреть. Только слово это нехорошее, подруга. Найди что-нибудь другое, не привыкай к нему.

— Оно точно женское, — невнятно произнесла Джинни, дожёвывая угощение. — Мама так одну торговку из мясного ряда называет — меченая шельма. Звучит неплохо, жаль отказываться. Так! Отдохнули — и хватит.

— Сядь! — неожиданно резко скомандовала Луна. — Три минуты! На попе! Ровно!

— Ого! — отмерла от секундного ступора Джинни. — Учись, магл. Если эта леди переходит на площадной говорок — дело пахнет скипидаром. Так-то это моя привилегия.

— Это привилегия твоего младшего братца, — возразила Луна. — Не бери с него пример, ты умнее. Отвыкнуть от гнилого слова потом будет очень непросто.

— Да твои… скользуны подмётки жгут. Сколько вчера терпела!

— А мы вчера целый день учились. И ты приготовься, — обрадовала подругу Луна, протягивая ей два куска плотной ткани. — Вот, обмотай колени. Падать придётся часто.

— Там многолетняя мозоль, — пробурчала Джинни, принимая обмотки. — Если у тебя столько братьев и все старшие… У тебя, магл, есть братья? Или сёстры?

— У меня есть кузен, и он тот ещё кабан. — Я достал сделанную вчера вечером третью пару скользунков и начал закреплять на ботинках.

— Ну, ты хотя бы мальчик, — Джинни крепко затянула обмотку на здоровом колене и задумалась о том, что делать с больным. — Жаль, я не родилась сразу после Перси. Я бы… Эй! У вас что, ещё скользуны есть? И вы мне поношенные дали?

— Не поношенные, а обкатанные, — возразил я. — Те, что на тебе, ездят надёжно. Те, что на мне, — ещё неизвестно.

— Оно и видно, насколько надёжно, — поморщившись, рыжая таки затянула обмотку прямо поверх подорожника. — Ну что, три минуты прошли?

— Да, рана схватилась.

— Отлично. Так и быть, показывайте, что тут надо делать.

* * *

— А ведь ты походу сквиб, магл, — внимательно глядя на меня, сказала Джинни. — Скользуны — это не метла, конечно, но простеца не поднимут.

Намучавшись и накатавшись больше часа, мы присели перевести дух и подкрепиться — для разнообразия, во дворе Норы. Рыжая вынесла бутербродов с бужениной со вчерашнего стола.

— А может, ты волшебник, но этого не знаешь? Тебе сколько лет?

— Одиннадцать. А при чём тут…

— Неважно. День рождения когда?

— Тридцать первого июля.

— Ха! Как у Гарри Поттера, можно не запоминать. Но письмо тебе не приходило, раз ты тут бездельничаешь. Стало быть — точно не маг.

— Эм…

— Забудь всё, что я сейчас сказала. — Джинни задумчиво покосилась на подругу. — Не, ну сквиб — это уже хоть что-то. Хотя мне всё равно не понять. Злюка-любовь.

— Дамы, я вам не мешаю?

— Пока нет. Слушай, подруга, а мистер Лавгуд ещё одни скользуны сможет сделать?

Специально мы не сообщали, кто придумал и сделал магические коньки. Но на кого ещё может подумать соседская девчонка, если в деревенском доме у бывшего учёного появляется новая диковинка?

— А тебе одной пары мало? Они надёжные, ломаться нечему.

— Да вот… Хочу братьев переманить на ваши бегунки. Фреда или Джорджа, а лучше обоих.

— А самой в это время метлу у них позаимствовать?

— Точно! Скользуны — это нечто, но метла… Её ничто не заменит. Магл, ты видел наши мётлы?

— Мне их можно видеть?

— Он ещё и шутит! Если будешь забывать увиденное, свожу тебя в комнату Рона, заценишь его коллекцию плакатов, — говоря это, Джинни печально смотрела на небо. — Я, подруга, пока что завидую только двум вещам: владельцам мётел и твоей кудрявой шевелюре.