Тихий солдат

– Тут подполковник Вязимов Иван Степанович останется, ранение у него…легкое. Он у нас комиссар…, так что, ты при нем…во временной комендатуре. По хозяйственной части пока будете, опять же, организуйте общественный порядок… А мы через полчаса уходим на Гродно. Передовые группы уже выдвинулись, обошли город стороной и теперь неудержимо рвутся вперед. Надо догонять, а то побьют их фрицы!

– Вязимов-то где? Найти мне его как?

– А вон в лазарете и спроси, …скажешь ему, моя, мол, личная просьба…, а, впрочем, погоди.

Калюжный порывистым движением раскрыл планшет, вырвал из большого, потрепанного блокнота лист бумаги и что-то быстро нашкрябал на нем чернильным карандашом.

– Это передашь Вязимову…, там о тебе.

Калюжный и стоявший в стороне Федор одновременно махнули Павлу рукой и почти бегом скрылись в ближайшем переулке. Павел раскрыл листок и прочитал:

«Иван Степанович, тебе в подмогу передаю старшего сержанта Павла Тарасова, из рук в руки. Проверенный товарищ, и в бою и в наших особенных делах. Продержитесь два дня, а там догоняй. Он останется со своими, они следом идут. Майор Калюжный»

«Легкораненый» Вязимов лежал без движения на кровати в том же лазарете и блуждающими бесцветными глазами скользил по потолку. Доктор, почти юный старший лейтенант медицинской службы, тяжело вздохнул.

– Мне сказали, он легко ранен…, Калюжный говорил…, – растерянно произнес Павел.

– Легкое у него пробито и задет диафрагмальный нерв у шейного сплетения, – печально покачал головой доктор, – Мы заштопали, как могли…, но тут надо бы в тыл, в госпиталь. А то и трех суток не протянет. Боли у него из-за того нерва сумасшедшие. Только морфием можно облегчить.

– Да как же так! – Павел густо покраснел, – Калюжный сказал, меня к нему в помощники…

– Утку выносить? – криво усмехнулся молодой доктор и быстро вышел из палаты, в которой кроме неподвижного подполковника лежало еще пять непрерывно стонущих человек.

– Эй, старший сержант! – вдруг, прервав собственные тягучие стоны, громко вскрикнул средних лет мужчина с окровавленным бинтом, закрывавшим один глаз и часть лица, – Иди к ратуше…, там оставили пол-эскадрона во главе со старшим лейтенантом Свирниковым. Мишей его звать. Меня с ними тоже оставляли, да вот видишь, как шарахнуло! Может, снайпер! Хотя снайпер бы убил к ядреной матери! Шальная пуля…должно быть. Чуть полчерепушки не снесла, стерва! А ты к Мише иди, его тут на всякий случай оставили, для полного порядка. Тылы все же… Ну а подполковник, похоже, того…не жилец. Сейчас морфий отойдет, опять орать начнет как бешеный. Я такое уже два раза видал… Ошибся чего-то твой Калюжный! Торопился, думаю…

– А вы кто?

– Командир взвода я…из приданных сил, связист. Лейтенант Попович. Ты Мише скажи, что я здесь.

У старой ратуши действительно топталось сорок-пятьдесят верховых. По окружности этого скорого, беспокойного лагеря хмуро ходило трое часовых. Они заглядывали в переулки, внимательно осматривали площадь. Павел приветливо кивнул одному из них, молодому, рыжеусому спешившемуся кавалеристу. Тот радостно улыбнулся в ответ и тоже закивал:

– Снабжение?

– Я командира вашего ищу.

– Кого? – насторожился вдруг кавалерист.

– Старшего лейтенанта Свирникова.

– Свирникова? – подозрительно сощурился рыжеусый.

– Его.

– А зачем вам сам Свирников, товарищ старший сержант? – его светлые глаза с желтыми пятнышками на роговице смотрели настороженно.

– Надо. Я помощник коменданта города, – резко ответил Павел и зло сплюнул себе под ноги. Его уже бесило пустое любопытство явно глуповатого парня.

– Ну вот, я и говорю – снабжение! – опять радостно заухмылялся рыжеусый, – А вон иди к ратуше…правление, значит, по-ихнему, он там…Михаил Тимофеевич. Сам увидишь, высокий такой, худой. Коняга у него еще белая. Ой, добрая ж коняга…!

Павел устало отмахнулся, вновь заныли плечо и шея от неосторожного движения, тяжелой гирькой тянул живот. Он поморщился и быстро пошел в сторону сбитых в кучу кавалеристов, некоторые из которых уже спешились и разминались около своих коней, лоснившихся от пота и громко храпевших и фыркавших.

Высокого русого старшего лейтенанта он увидел еще издали. Тот одиноко стоял в стороне от кавалеристов и что-то читал, беспомощно шевеля губами. Павел за несколько шагов до офицера подтянулся и уже почти строевым шагом подступил. Тот вскинул на него недовольные карие глаза, внимательно посмотрел на ноги и, увидев, что вместо сапог у того разбитые солдатские башмаки, мигом сообразил – этот тут случайно, не из кавалерии.

– Кто такой? – строго спросил Свирников.

Павел козырнул и тут же протянул ему записку Калюжного. Старший лейтенант с явным удовольствием смял то, что пытался только что прочитать, сунул подмышку бесформенным ворохом и аккуратно взял в руки записку. Он несколько раз пробежал ее глазами.

– Ну и чего?

– Так ранен подполковник Вязимов, товарищ старший лейтенант. Я был в лазарете, он лежит…, не встает. Тяжело ранен, оказывается.

– А я чего могу? Я не врач.

– Да нет же! Мне там один ваш связист…лейтенант Попович, кажется, сказал, что вы здесь стоите. Мне как быть теперь?