Тимур-завоеватель и исламский мир позднего средневековья

Ибн Арабшах, автор самого значительного жизнеописания Тимура, был родом из Дамаска. Там он родился в ноябре 1388 года. «Случилось так, что во время испытания года 803 (нач. 22 августа 1400 г.) я отправился от проклятого Тимура в Самарканд вместе со своей матерью и своими братьями — а затем в страну Катхай, чтобы поискать возвышенные религиозные знания. Я остался в Мавераннахре, посвятив себя этому занятию». Это замечание выходит из-под пера самого Ибн Арабшаха, оно было написано в то время, когда он уже давно не жил в сфере власти Ти-муридов. Относился ли он в возрасте двенадцати лет к угнанным на Восток жителям Дамаска? Его слова скорее доводят до сведения, что его мать со своими сыновьями шла по собственному почину. В Мавераннахре и в Моголистане — эта страна, по-видимому, подразумевается под Катхаем — у него была возможность жить полностью своими занятиями; он изучал персидский язык, постигал письменность также монгольскую. Но прежде всего он общался со значительными учеными, которые ввели его в шариат и другие традиционные науки ислама. Большей частью, как говорит Шамс-ад-дин аль-Газари1, эти учителя прибыли с Запада. В 1407 году Ибн Арабшах был еще в Самарканде: время правления Халила Султана, богатое скандалами, он описывает очень живо — те годы, в которые сыновья и дети Тимура как раз не дорожили его памятью2. Ибн Арабшах, говорят, потом вскоре отправился на родину — так как сокровища были потрачены впустую, ученые разлетелись во все страны света.Через Хорезм, Астрахань, Крым, где он задерживался по мере надобности на некоторое время, вел его путь к Османам, которым он служил около десяти лет. В начале декабря 1421 года, к празднеству жертвоприношения, в Алеппо он снова ступил на сирийскую землю3.

Не столько эта немного упадочная среда Халила Султана в Самарканде определила образ Тимура в изображении Ибн Арабшаха, сколько понимание мира учеными шариата и знатоками традиционных исламских наук. Для них Тимур был кем-то вроде мутази-лита, борца за направление веры, давно побежденное суннизмом, приписывавшее людям способность к свободным решениям и действиям с собственной ответственностью за них, результаты которых можно было определить внутримировыми критериями. «Если ты честен, ты будешь спасен», — гласил девиз на перстне с печатью Тимура. Сверх того, в его непосредственном окружении постоянно был один мутазилит, а именно тот самый хорезмиец Абд аль-Джаббар! Мы встречали его перед Дамаском, где он переводил речь Ибн Хальдуна, обращенную к Тимуру4. Тогда «господин счастливых обстоятельств», разозленный разрушением могил двух жен Пророка, как уже прежде в Алеппо, подверг строгому допросу местных ученых5. Муавия, первый халиф Омейядов (прав. 660-680), но прежде всего его сын Язид (прав. 680-684) взяли на себя тяжелую вину за их войны против Али, двоюродного брата и зятя Пророка, и против сына Али Хусейна: они злодеи6. Этим утверждением Тимур затронул старый исламский спор, который закончили в суннизме примиряющей формулой, что можно только добром поминать предков, сподвижников пророка Мухаммеда; ни о ком из них нельзя сказать ничего плохого. На вопрос, кому следует приписать вину за роковые ранние гражданские войны, тот вопрос, из которого пышно произросла ненависть между приверженцами разных сторон, не могли ответить когда-то и мутазилиты. Но они настаивали на том, что здесь замешана была приписываемая кому-то вина и, следовательно, одна из обеих сторон, должно быть, совершила тяжкий грех. Но так как по учению суннитов, существа совсем не обладают могущественностью бытия, необходимой для самостоятельных действий, человек не может также привлечь к ответственности противников гражданской войны7. Когда Тимур несмотря на это говорил о преступниках, его собеседники, должно быть, вспоминали о мутазилитском ходе мыслей. Конечно, завоеватель был далек от мысли раздувать теологический диспут; неизвестно, разбирался ли он вообще в этой области. Для него речь шла в Дамаске лишь о чуждой ему позиции сирийских предков по отношению к Алидам, его «духовным предкам»8. Разве не нужно было бы чествовать сирийских предков так же, как он, Тимур, чествовал Алидов, а также Чингисидов?9