Типы прошлого

— А вамъ на что знать? Вы медикъ, а не свидѣтель и не судья.

— Дѣло! сказалъ онъ и кивнулъ одобрительно головой. — Въ среду я не могу, примолвилъ онъ.

— Почему?

— Дежурнымъ въ клиникѣ.

— Можете помѣняться съ товарищемъ.

— А потомъ что? спросилъ онъ, помолчавъ, и все тѣмъ же сердитымъ голосомъ.

— А то, что въ этотъ день слѣдуетъ вамъ пообѣдать пораньше и быть совсѣмъ готовымъ къ четыремъ часамъ. Я заѣду за вами въ четыре часа неотступно. Пожалуйста, не позабудьте.

— Это вѣдь далеко ѣхать, 130 верстъ? замѣтилъ докторъ, который, въ теченіе всего своего тридцатисемилѣтняго существованія, дальше Останкина не ѣзжалъ.

— Богъ дастъ, ничего не случится, такъ черезъ сутки я доставлю васъ домой обратно.

— Сутки, бездѣлица! Даромъ два дня, значитъ, пропадутъ!

— Есть-ли у васъ шуба? сказалъ я ему на это.

— Тулупъ дубленый есть, возразилъ онъ, уже съ нѣкоторою гордостью.

— И прекрасно. Такъ до свиданія?

— До свиданія, пропустилъ онъ сквозь зубы. — Счастливъ вашъ Богъ, что такой день у меня нынче вышелъ; въ другое время ни за что бы не согласился ѣхать!…

— А что у васъ нынче, развѣ праздникъ какой, именины сердца?

Онъ опять фыркнулъ.

— Книжицу сію пріобрѣлъ я нынче, примолвилъ онъ, вытаскивая изъ груды лежавшихъ на диванѣ книгъ сѣроватый и затасканный томъ in 8®, и поднялъ его въ уровень моихъ глазъ. — Могу по этому поводу возгласить съ древнимъ поэтомъ:

Albo dies uotanda lapillo.

Въ заглавіи книжки значилось: "Пансальвинъ, Князь Тьмы, Быль? не быль? Однакожъ и не сказка. Москва 1809. Въ Университетской типографіи."

— Вѣдь это, батюшка, драгоцѣнность! торжествующимъ голосомъ молвилъ Виссаріонъ Никитичъ и, развернувъ книжку, принялся читать.

"Миранда сама по себѣ не была царица тьмы, но жалости достойно, что Князь Тьмы пріобрѣлъ надъ нею столько власти.

"Миранда не была равнодушною въ мущинамъ. Она ощущала природу, и какая бы женщина ея не ощущала?…"

И Виссаріонъ Никитичъ засмѣялся, какъ смѣются ученые, спеціалисты и вообще люди, преданные какому-нибудь усидчивому и постоянному занятію, какъ-то вовнутрь себя, не громко и не сообщительно и не поднимая глазъ на собесѣдника.

— Однако мнѣ пора, почтеннѣйшій, сказалъ я. — Прощайте. Но не забудьте, въ среду, въ 4 часа.

— Прощайте, разсѣянно повторилъ онъ, не перемѣняя положенія, то-есть стоя посреди комнаты, съ разставленными ногами, держа одною рукой книгу и помахивая другою, точно будто дирижировалъ оркестромъ. И принялся за чтеніе съ новымъ жаромъ.

"Но не горестно-ли, что она допустила содѣлаться страстью самому тому пункту, о которомъ бы слѣдовало ей важно размыслить, и который, въ разсужденіи соединенныхъ съ нимъ знакомствъ, былъ самый тотъ, который…"

Долго провозился я въ пустой и темной передней, отыскивая шинель свою и калоши, а Виссаріонъ Никитичъ все также громко, стоя одинъ посреди комнаты, продолжалъ забавлять себя пріятнымъ слогомъ похожденій Пансальвина, Князя Тьмы и возлюбленной его Миранды.

Я вернулся домой и написалъ Кемскому письмо, которое и отправилъ ему съ эстафетой.

XVII

Въ день, назначенный для выѣзда, я проснулся чуть не съ зарей, и едва дождавшись 8 часовъ, послалъ съ Рабенгорсту записку. которою просилъ его извѣстить меня, нѣтъ-ли какого-нибудь измѣненія въ сообщенной имъ мнѣ программѣ? Онъ отвѣчалъ мнѣ двумя словами, по-англійски "all right." Я понялъ ихъ, какъ и слѣдовало, въ смыслѣ "все по-старому," и не медля принялся за сборы. Къ сожалѣнію, они были не долги, и мнѣ суждено было провести еще не мало времени въ томъ тревожномъ, ноющемъ состояніи духа, знакомомъ всѣмъ тѣмъ, кому хоть разъ въ жизни выпало на долю одинокое и медлительное выжиданіе чаемаго удара, въ сравненіи съ которымъ самый фактъ несчастія представляется чѣмъ-то почти отраднымъ,

Докторъ ждалъ меня, уже заранѣе облекшись въ теплые сапоги и шапку. Преогромный и страшно пахнувшій козломъ тулупъ разстилался во всю свою ширину по столу и дивану, закрывая библіографическія сокровища почтеннаго хозяина. Самъ онъ стоялъ у окна, низко наклонившись надъ лежавшимъ на немъ футляромъ съ хирургическими инструментами.

Послыша за собой мои шаги, онъ быстро свернулъ свои ножи и пилы и сунулъ ихъ въ карманъ пальто.

— Съ кукушкой вмѣстѣ! промолвилъ онъ, оборачиваясь ко мнѣ и указывая рукой на стѣнные часы, которые въ это время дѣйствительно принялись за свое урочное шипѣніе. — Четыре часа! И я готовъ, какъ видите!

Онъ вздѣлъ тулупъ, который оказался только что не въ пору мѣдному изваянію гражданина Минина, и еще не справившись съ его длинными рукавами, изъ которыхъ никакъ не могъ высвободить своихъ коротенькихъ рукъ, выбѣжалъ на крыльцо, восклицая:

— Маршъ въ путь-дороженьку! Погода, кажется, сегодня самая благопріятная!

Онъ собирался точно какъ на какую-то partie de plasilr.