Титан. Жизнь Джона Рокфеллера

Рокфеллер тратил до смешного много времени на оспаривание счетов, и крупных, и мелких, и тщательно изучал мельчайшие счета от продавцов продуктов и мясников. Он сразу подходил с некоторой паранойей, предполагая, что каждый продавец вымогатель или, по меньшей мере, раздувает счета богатого человека. Даже гуляя по поместью, он выглядывал лентяев. «Я заметил недавно несколько случаев простоя, – сказал он одному управляющему, – и в одном или двух случаях остановил автомобиль и подождал, не возобновят ли мужчины работу»¹¹. Некоторое время он давал чаевые носильщикам, держа горсть мелочи и прося их взять столько, сколько, по их мнению, они заслужили; они принимали сказанное на веру, это шокировало его, и он вернулся к строгой политике десяти процентов.

Рокфеллер славился подозрительностью, когда дело доходило до врачей. В невероятном числе случаев он воображал, будто врачи берут слишком много и угрожал подать в суд. В 1909 году доктор Пол Аллен лечил Рокфеллера в Хот-Спрингс, штат Западная Виргиния, и привел для консультации врача, некоего доктора Смита. Получив от доктора Смита счет на три тысячи долларов, Рокфеллер пожаловался доктору Аллену, что мог бы найти других уважаемых врачей от пятисот долларов до тысячи. «Я предпочитаю решить вопрос с доктором Смитом без судебных разбирательств, но я не в том состоянии ума, чтобы соглашаться на то, что я считаю вымогательством», – предупредил он доктора Аллена¹². После того как Рокфеллер пригрозил иском, доктор Смит согласился на пятьсот долларов. Затем Рокфеллер получил счет от самого доктора Аллена за лечение в Хот-Спрингс: двадцать один день по триста пятьдесят долларов в день, и вновь впал в ярость, отказываясь платить более ста шестидесяти долларов в день. Затем он опросил знакомых докторов и выяснил местные уровни оплаты и снизил эту сумму до семидесяти пяти долларов в день. И в этот раз он намекнул на возможные разбирательства. Младший отметил, что доктор Аллен отказался от четырех семей пациентов из-за своего длительного пребывания в Западной Виргинии, но Старший возразил, что «престиж того, что он поехал в Хот-Спрингс на двадцать один день как наш семейный врач… принесет ему гораздо больше, чем дали бы эти пациенты». Назвав цены доктора «вымогательскими», Старший заключил: «Я верю, что пойти в суд – это мой долг по отношению ко многим людям, которых шантажируют доктора»¹³

. Рокфеллер считал догмой, что цены должны отражать настоящие рыночные цены, а не способность покупателя заплатить, и ничто не расстраивало его больше, чем идея, что богатый человек должен платить надбавку за его трудом заработанное состояние.

* * *

Старший скрывался за воротами своих поместий, и внимание публики все чаще обращалось на его сына и наследника, который сжимался под этим пристальным взглядом. «Джон Д. Рокфеллер, великий гений организации во всем мире и крупнейший частный владелец Соединенных Штатов и их жителей, отец молодого человека по имени Джон Д. Рокфеллер-младший, – высказала свое мнение одна из газет Херста. – Джон Д. Рокфеллер-младший, сам по себе, будет богаче, чем некоторые страны. Он будет стоить дороже всей Греции, на тот момент, когда работа греков славилась в мире»¹⁴. Никого эта перспектива не удручала больше, чем самого Младшего, чувствовавшего, что его загнали в клетку династических ожиданий. Младший никогда не обладал уверенностью в себе и теперь упорно шел вперед, недоумевая, куда он направляется.

Перед отцом Младший испытывал трепет и воспринимал его, как мраморную статую на пьедестале. «Сын всегда рассматривал его как героя – гениального в создании огромной промышленной империи, требовательного в вопросах личной целостности, дисциплинированного в контроле эмоций, спокойного перед лицом общественного порицания и великодушного во вкладе в человечество», – написал Гейтс¹⁵

. Приученный смотреть на отца в этом золотом свете, Младший чувствовал свою незначительность в его присутствии. Однажды он сказал, выступая перед Торговой палатой Нью-Йорка, что его единственное желание помочь отцу и, если нужно, «начищать ему ботинки и упаковывать его сумку»¹⁶. «Я всегда имел достаточно низкое мнение о своих способностях, – сказал он отцу в 1902 году, – но мне не надо убеждать тебя, что, каковы они бы ни были, они полностью и абсолютно посвящены твоим интересам, и что теперь и всегда ты можешь верить мне, как верил всегда»¹⁷. Вместо того чтобы подбодрить сына, Старший часто позволял ему барахтаться в самобичевании.

Если Старший старался отстраниться от критиков, Младший был гиперчувствителен к инсинуациям об отце. Как заметил Гейтс, у Младшего «весь образ жизни подчинен цели, едва ли скрываемой, реабилитировать репутацию отца»¹⁸. Необходимость оправдать отца шла у Младшего отчасти из любви, но был и сокровенный интерес. Будучи этичным молодым человеком, как мог он быть о себе хорошего мнения, если он тратил кровавые деньги. Чтобы отдавать состояние Рокфеллера с чистой совестью, ему нужно было убедить самого себя, что оно заработано честно.