Тьма после рассвета

— Да, — кивнул Виктор, который, похоже, ничуть не сомневался в том, что правильно ее понял. — Он нам учителя не принесет на блюдечке с голубой каемочкой? У него хватит совести?

— Хватит. Уверена, что такую подлость Коля не сделает. Он будет стараться максимально приблизить все к действительности. Да и вряд ли он сможет внушить взрослой женщине, учительнице, то, чего совсем не было. Все-таки Разин и учитель истории — это одна песня, а офицер КГБ и девочка-подросток — совсем другая. Разные весовые категории.

— Ну да, ну да… Просто я вдруг подумал, что нам сейчас расскажут про какого-нибудь учителя, а потом вернется Коля и будет говорить то же самое. Не зря ведь промелькнула информация, что Алла влюбляется то в актера, то в старшеклассника, то в учителя. Значит, хотя бы один факт был. А если, не дай бог, у этого учителя и в самом деле есть красный «Москвич»? Что нам с этим потом делать? Доказывать, что он невиновен? Вместо того, чтобы искать детей? Знаешь, я иногда перестаю понимать, в каком мире мы живем. Вот вроде бы я нормально служу, делаю какое-то полезное дело, нахожу пропавших или скрывшихся, иногда даже благодарность от родных получаю. Редко, конечно, но случается. Все ясно и понятно: где зло, где добро, где злодей, где жертва, где сказать, где промолчать. А потом вдруг случается какая-то фигня, и все становится с ног на голову. К тебе приходят уполномоченные люди и говорят, что ты ничего не понимаешь в государственных делах и поступать нужно не так, как ты привык, а принципиально иначе. И ты как тупой козел идешь у них на поводу и делаешь, что они велят. При этом чувствуешь себя подлым предателем и одновременно понимаешь, что должен чувствовать себя героем, радеющим о благе государства. Как так может быть?

— Не страдай, — сухо сказала Ермашова. — Мир, в котором мы живем, устроен так, как устроен, и нам его не переделать. У тебя есть данные той учительницы, к которой Разин поехал?

— Конечно.

— Ну так позвони туда. Может, Коля еще у нее. Звони, не тяни, нам вот-вот свидетеля привезут.

***

Ему повезло, Разин еще не уехал от свидетель­ницы.

— Есть что-нибудь? — осторожно спросил Гор­деев.

— Можно считать, что ничего, — уныло ответил старший лейтенант.

— А красный «Москвич»?

— Нет.

— Ну и хорошо, — непроизвольно вырвалось у Виктора.

— Не понял…

— Возвращайся сюда, нам сейчас свидетеля доставят.

— Кого?

— Понятия не имею. Давай быстрее.

Он положил трубку и вопросительно взглянул на Ермашову.

— Можно еще один звонок сделать? Это по ­службе.

— Валяй, — кивнула она, закуривая новую сигарету.

Ольга Алексеевна не стала спрашивать: «А что сказал Коля?» По явному облегчению, разлившемуся по лицу майора Гордеева, ей без всяких слов стало все понятно. Во всяком случае, именно так решил Виктор, когда не услышал вполне ожидаемого в подобной ситуации вопроса.

Он снова схватился за телефон и набрал домашний номер Леонида Череменина.

— Надежда Ростиславовна, вечер добрый, это Гордеев.

— Добрый. А Леня в командировке. Сегодня прямо с работы поехал в аэропорт.

— Я знаю. Он будет вам звонить?

— Обещал, — усмехнулась Лёнина жена. — Что-нибудь передать?

— Попросите его связаться со мной, хорошо? Это не очень срочно, но важно.

— Конечно, Виктор, я передам.

Гордеев почувствовал, что злость, охватившая его при разговоре с Волочаевым из РУВД, понемногу улеглась, и снова пробудилось чисто профессиональное любопытство. Вот сейчас привезут какого-то «свидетеля», который начнет что-то там рассказывать. Ермашова будет слушать, а он, Виктор Гордеев, станет наблюдать. И не за самим свидетелем, а за теми, кто приедет вместе с ним. Почему-то Гордеев был совершенно уверен, что привезут именно девочку с родителями. Вот на родителей он и посмотрит. Пристально. Внимательно. Интересно, сможет ли он определить, как именно и в каких моментах с ребенком поработали специально обученные люди?

***

Геннадий Синицын в бога не верил. Но сейчас, присев на лежащее на обочине бревно, мысленно перекрестился. Группа, прибывшая из райцентра, была малочисленной, народу не хватало, и его привлекли для задержания. Сначала, конечно, провели аккуратную разведку, убедились, что у бабки Лихачевой и впрямь что-то неладное творится, а уж потом позвонили участковому, который к тому моменту успел вернуться домой, поужинать и теперь мирно сидел перед телевизором в обществе любимой супруги Ниночки.

— Ну-ка бегом в отдел, — скомандовал по телефону начальник поселкового отдела милиции. — Поедешь с райцентровскими на задержание, у них людей не хватает.

«Выходит, я был прав. А может, случайно угадал», — думал Геннадий, лихорадочно натягивая старые джинсы и толстый теплый свитер, связанный тещей. Идти на задержание в милицейской форме — верх глупости, одежда для такого случая должна быть удобной и не сковывающей движений, чтобы и бежать легко было, и прием провести, да и в грязь упасть не страшно. Вскочил на свой мотоцикл, метнулся в отдел, взял из сейфа пистолет, выслушал короткий инструктаж. Потом выдвинулись в сторону окраины, где проживала Клавдия Степановна Лихачева.