То, что растет

И вашу маленькую собачку тоже.

Дальнейшие вопросы к сомнамбуле

Он длинный, как жердь, одет во все черное, у него черные волосы, и глаза его черны – как два огромных колодца на лице, сколько в эти глаза-колодцы ни заглядывай, все равно дна не разглядишь. И эти его глаза-колодцы видят нас даже сейчас. Его глаза смотрят сквозь толпу зрителей и выбирают нас, ведь таково было обещание сомнамбулы. Нам обещали, что сомнамбула ответит на наши вопросы, что он знает все секреты, ему известно прошлое, и он может заглянуть в будущее. Не успеваем мы толком приготовиться, как к сцене подходит маленький человечек. Мы слишком далеко и не слышим ни его вопроса, ни ответа, который он получает. Мы спешим к сцене после того, как напуганный человечек уходит. Мы не боимся, страх не закрадывается в наши сердца, даже когда мы оказываемся в тени сомнамбулы, и она накрывает нас своими гигантскими очертаниями. Мы зададим наши вопросы и получим на них ответы, какими бы они ни были.

Мы

«До рассвета. До завтра».

Ледяная башня

[Альпинисты]

Солнце здесь не садится. Оно плывет, купается в небе, словно в длинной синей реке. О том, что наступило утро, мы узнаем только благодаря нашим часам.

Роджеру и оператору Майку предстоит взобраться на ледяную башню первыми. Они должны быть первыми.

Мы все – остальные альпинисты-ледолазы – окружаем основание башни и подбадриваем их, хотя некоторые из нас испытывают зависть, ведь нам недостает таланта и опыта Роджера. В начале восхождения нам кажется, что мы можем разглядеть вершину ледяной башни. Когда мы выходили из лагеря, погода была отличная и видимость тоже, так остается и до сих пор. Температура поднялась до минус десяти – вполне благоприятные условия для восхождения на ледяную вершину. Наш гид Лиз говорит, что температура рекордно высокая для Западно-антарктического ледяного щита.

Мы теряем Роджера и Майка из виду, они исчезают в серо-голубом небе на высоте примерно двухсот футов, как вдруг налетает жуткий порыв ветра, и мы уже не видим наших рук в перчатках, даже когда подносим их к самому лицу. Температура падает с пугающей стремительностью. Мы пытаемся связаться с альпинистами по двусторонней радиосвязи, но ни один из них не отвечает. Мы кричим, и наши отчаянные вопли ледяным болезненным комком замерзают у нас в горле.

Мы ждем, когда Роджер и Майк спустятся вниз. Стараемся дождаться их. Лиз заставляет нас вернуться в наши палатки. Некоторых она буквально силой оттаскивает от ледяной башни.

Лиз говорит, что из-за бури может пройти несколько дней, прежде чем за нами приедут из основного лагеря. Лиз мечется по своей палатке, вертит в руках рацию и другое оборудование, словно не знает, как им пользоваться. Несправедливо так говорить, но создается именно такое впечатление. Мы хотим, чтобы она все исправила.

Мы собираемся в ее палатке, присаживаемся на корточки, никто не говорит вслух того, о чем уже всем известно. Через несколько часов буря ненадолго утихает. Мы решаемся выйти, воспользовавшись страховочным тросом, и Лиз находит у подножия ледяной башни похожее на тряпичную куклу тело Майка и его камеру. Трос завязан в узлы вокруг его руки и ног.

Мы смотрим на него. Он по пояс увяз в сугробе самого чистого снега, какой нам когда-либо доводилось видеть. Лицо кажется ненастоящим, а глаза напоминают черные камешки – глаза куклы. И никаких следов Роджера.

[Лиз]

За несколько часов до восхождения Роджер был в моей палатке, в моем спальном мешке. Перед сном мы оба выпили виски, как он выразился: «Для храбрости перед штурмом склона». Роджер был импульсивным придурком. С большими руками и широкими плечами, рельефными, как горная гряда.

Когда Роджер уже спал без задних ног, я несмываемым маркером нарисовала маленькие мультяшные глаза на носках его альпинистских ботинок. Интересно, заметил ли Роджер глаза, пока одевался, или он увидел их, когда начал взбираться на башню и посмотрел вниз на свои ботинки с металлическими шипами, которые так отчаянно вонзались в лед? Мне интересно, увидел ли он их до того, как налетел ветер? И когда глаза навсегда скрылись от него?

[Альпинисты]

Буря снова налетела, пока мы тащили тело Майка в лагерь. Мы завернули его в кокон из непромокаемого брезента и привязали рядом с нашей палаткой. Мы не могли пойти на поиски Роджера. Нам не оставалось ничего, кроме как ждать, пока стихнет буря или пока до нас доберется подмога.

Мы находились где-то посередине между полярной станцией Амундсен-Скотт, принадлежащей американцам, и располагающейся на Южном полюсе, и недавно заново открывшейся станцией Бирд в западной части Антарктиды. Ледяную башню обнаружил транспортный вертолет, летевший в Амундсен-Скотт из Мак-Мердо – станции размером с небольшой город. Мы были на Мак-Мердо перед тем, как отправиться сюда. Там живет больше тысячи человек, даже есть свой банкомат. Три дня подряд мы не спали и веселились без передыха. После загула в антарктическом баре Роджер бегал голышом по взлетной полосе.