То, что растет

Мерри напевает песенку, пока открывает занавески и поднимает жалюзи. Солнечный свет врывается внутрь, верша свою месть над темной, похожей на склеп комнатой. Тихонько, чтобы не потревожить сестру, Мерри забирается на ее кровать. С матраса она залезает на подоконник. Стекла грязные и запотевшие, их нужно протереть. Когда Мерри встает на цыпочки, она видит вершину седьмого храма. Сначала она принимает его за шпиль или флагшток, но затем, приглядевшись, понимает, что это три деревянные доски, и они сложены в форме пирамиды так же, как в первом храме. Если она видит все это из комнаты Марджори, значит, у седьмого храма есть крыша, а под крышей – два или даже три этажа.

От ее дыхания стекло покрывается туманом. Мерри теряет равновесие, наклоняется вперед головой к окну. Мерри боится, что разобьет стекло, его осколки изрежут ее на кусочки (так ей однажды сказал папа), после чего она рухнет на пол, как расколотая тыква, поэтому она спрыгивает с подоконника назад, на кровать, при этом задевает сестру и поднимает в воздух маленькое облако мух.

Мерри говорит Марджори, что, по ее мнению, храм получается слишком большим.

Восьмой храм

Все утро Мерри собирает на заднем дворе камни и складывает из них пирамиду, она строит свои собственные храмы. Махнув рукой, она сбивает первые несколько камней, но потом решает, что не хочет быть такой же, как все остальные в деревне. Она не будет намеренно разрушать свои храмы и строит их очень аккуратно, старается, чтобы они были выше и сложнее. Все равно они рано или поздно рухнут сами.

Днем Мерри собирает старый пазл. Она хорошо собирает пазлы, хотя ей это и не особенно нравится. Есть нечто неизбежное и безрадостное в подборе фрагментов, которые складываются в единую картинку. Закончив собирать пазл, она разделяет его на шесть прямоугольников и переворачивает их. Она вновь соединяет эти фрагменты пазла, которые теперь повернуты к ней своей серой картонной стороной. На обратной стороне пазла она рисует лес и лохматого Бигфута, выглядывающего из-за деревьев. У Бигфута желтые глаза, его рот закрыт, а из-под губы торчит один длинный кривой зуб. Мерри собирается разобрать пазл после того, как закончит рисовать, и если завтра ей нечем будет заняться, она снова соберет его той стороной, на которой нарисован Бигфут.

Папа с шумом врывается в дом. Он ворчит и пыхтит, громыхает в прихожей, стучит ботинками по коврику у двери, а потом снимает их. От него пахнет травой, по́том и землей.

Он говорит:

– Привет, мартышка.

– Привет.

Он направляется в столовую, буквально излучая физическую мощь, как это могут только папы. Он ведет себя так, когда у него есть секрет, которым он не желает делиться, но хочет показать всем, что у него этот секрет есть. И это не совсем честно. Запах травы, земли и пота становится сильнее, и Мерри очень грустно, что он не взял ее с собой.

Он спрашивает:

– Мама не возражает, что ты вот так рисуешь на ее любимом пазле?

– Но я же рисую на обратной стороне. Никто не смотрит на обратную сторону.

– С этим не поспоришь. А где мама?

– Наверху с Марджори. Где ты был?

– На улице. – Он потягивает руки, сжимает и разжимает кулаки, сгибает руки в локтях, а затем вращает ими, делая вид, будто осматривается по сторонам. Он не может остановиться, ему все время нужно двигаться.

– Что ты делал?

– Всякое-разное. – Он улыбается так, будто играет с ней в игру. Но это нечестная игра, если в нее может играть только один из них.

Мерри разбирает пазл, хотя она еще не закончила свой рисунок и он ей не особенно нравится.

– Зачем тебе нужна мама?

– Произошло несчастье…

– Из-за восьмого храма?

– Да. Боюсь, что так.

– Расскажи.

Папа чешет затылок – жест размышления.

– Только не говори маме, что я тебе рассказал.

– Не скажу. – Мерри еще не знает, что вечером, когда мама будет укладывать ее в кровать, она ей расскажет. Передаст все в деталях, которые она запомнила, и додумает те, которые забыла. Она сама не поймет, почему сделает это.

Папа говорит:

– Храм развалился, прежде чем они успели закончить. Одна женщина осталась внутри, и она умерла.

– Кто?

– Не знаю. Пока не выяснил. Мне не сказали.

– Но ведь никто не разрушал храм специально?

– Нет, не в этот раз. Это был несчастный случай.

– А этот храм тоже считается?

– Да. И боюсь, что из-за случившегося несчастья он теперь будет иметь особое значение.

– Где ты был?

– Тебя это не касается. Я был на улице. – Папа наконец-то замирает, а потом начинает дрожать, и Мерри кажется, что он сейчас упадет, возможно, даже на нее. – Это очень печально. Значит, теперь им придется продолжать. Они должны построить еще больше храмов.

Мерри говорит:

– Я знаю, – хотя на самом деле это не так.

Девятый храм