То, что растет

Я знаю, здесь воняет, но я слышу, как жители деревни на самом верхнем этаже спорят о том, оставлю ли я окно открытым, поэтому я его закрою. Хорошо?

Марджори, ты слышишь их?

Мне не нравятся эти звуки, такое чувство, будто они в твоей комнате вместе с нами. Жутковато.

Я могу принести тебе моих зверюшек – мягкие игрушки, и ты положишь их на подоконник. Может быть, они заглушат этот звук.

Кен так и не ответил на мою записку. Утром я проверила пол в прихожей и крыльцо, но ничего не нашла.

Когда я шла сюда, я слышала, как мама с папой перешептывались в ванной.

Они сказали, что в храмах погибли шесть человек. Двое умерли в десятом.

Я не слышала никаких имен.

Я не знаю, был ли среди них Кен.

Я не понимаю, почему они не перестают строить храмы, ведь умирают люди.

Мне хочется, чтобы они прекратили.

Мне хочется, чтобы ты поговорила со мной.

Мне хочется, чтобы ты рассказала мне еще одну историю.

Мне хочется, чтобы ты сказала мне, что делать. Ведь ты всегда это говорила.

Двенадцатый храм

Мерри будит беспредельно жуткий грохот, от которого дрожит дом. Мерри прячется с головой под одеяло и зовет маму, пока раскатистый оглушительный рев, словно предвещающий конец всего, не превращается в слабое эхо, а столбики кровати не перестают отбивать по стене ее комнаты сигналы SOS.

Мама врывается через приоткрытую дверь, и ее колеблющийся аморфный темный силуэт устремляется к постели Мерри.

– Тише, все хорошо, Мерри. Все хорошо.

Это неправда. Мерри знает об этом. Почему мама говорит такую откровенную ложь? Ложь ничего не исправит. Все нехорошо и уже очень давно.

Мерри плачет и не может остановиться, ее дыхание быстрое и поверхностное, ей не хватает воздуха. Она пытается успокоиться, чтобы задать вопросы и рассказать маме о том, что она слышала, как наступил конец всего.

Мама сидит на кровати, и Мерри забирается ей на колени. Мама обнимает Мерри. Они раскачиваются из стороны в сторону. Мерри боится, что грохот повторится, что он сбросит их с кровати и они провалятся сквозь пол в прожорливую потрескавшуюся землю.

Сухой прохладный ветер колышет занавески в комнате. Мама говорит:

– Тише, послушай: это просто рухнул двенадцатый храм. Наш дом не пострадал. С нами все в порядке. Знаю, это было громко и страшно, но храм должен был рухнуть. Он должен был разрушиться, и завтра они снова начнут строить новый. Им нужно еще кое-что добавить.

Мерри закрывает глаза и слышит, как кровь шумит у нее в ушах, а ее сердце быстро-быстро бьется в груди. Она пытается набраться мужества и попросить, чтобы они уехали из деревни, куда-нибудь далеко, где другие люди не смогут наблюдать за ними с вершины какого-то храма.

Мама отвечает:

– Завтра они начнут строить последний храм. Обещаю, он будет последним.

Теперь плачет мама.

Мерри закрывает уши руками.

Тринадцатый храм

На постройку тринадцатого храма у деревенских жителей уходит больше двух дней. Мерри кажется, что по правилам нельзя использовать дополнительное время, но она не решается сказать об этом.

На третье утро после того, как рухнул двенадцатый храм, папа будит Мерри и говорит ей, что они возвращаются в круг и Марджори пойдет с ними. На нем черный костюм, который ему не по размеру, и ворот и рукава которого сильно истрепаны. Мерри представляет, что если потянуть за висящую нитку, то можно его весь распустить.

Папа говорит:

– Мама в комнате Марджори, она моет, одевает ее и помогает подготовиться. Мне нужно помочь маме, так что жди внизу.

Мерри спрашивает:

– А я могу остаться дома?

– Нет.

– Можно мне пойти в дом Кена?

– Прости, но нет.

– Я не хочу сегодня идти в круг. Не хочу видеть тринадцатый храм.

– Мы должны.

– Почему?

– Мы поступаем так ради твоей сестры. Неужели тебе не хочется сделать что-то особенное для твоей сестры? Неужели ты не любишь ее, Мерри? Она бы все для тебя сделала! – Голос отца громкий и сердитый, но он не смотрит на нее, не может на нее посмотреть. Мерри кажется, что он лишь притворяется таким сердитым и громким.

Мерри слезает с кровати и берет очки с захламленного комода. Стекла покрыты пылью. Она не стирает ее.

Папа протягивает руку и говорит:

– Подойди сюда на секундочку, малышка.

Мерри не слушается его, выходит из комнаты и спускается вниз. Она идет медленно, ставит на ступеньку обе ноги и лишь потом переходит на следующую, она хочет, чтобы отец взял все свои слова назад.

Мама выходит из комнаты Марджори и быстро спускается за Мерри, кладет обе руки на плечи дочери, они вдвоем преодолевают последнюю ступеньку и оказываются в прихожей. На маме черное платье, которого Мерри никогда прежде не видела. Оно асимметричное, правый рукав длиннее левого. К тому же оно очень длинное и падает складками вокруг ее ног, поэтому кажется, что мамины ноги растут прямо из дыры в полу.

Мерри прижимается головой к бедру мамы. Мама гладит спину Мерри.