То, что растет

Однажды ко мне обратилась Эллен Дятлоу и предложила написать рассказ, который совмещал бы в себе жанры детектива и ужасов для антологии «Сверхъестественный нуар» (2011). В «Побеге» мне снова пригодился тот брутальный стиль, который я использовал в двух романах о Марке Дженевиче. А элементы жанра ужасов стали для меня своего рода возвращением к истокам.

«Девятнадцать снимков, сделанных в Денниспорте».

Еще один рассказ, написанный на пересечении жанров детектива и ужасов. Дэвид Блин попросил меня написать рассказ для сборника «Кейп-кодский нуар», который стал частью чудесной серии книг от издательства Akashic Books в жанре нуар. В детстве я не бывал на Кейп-Коде, но, когда был подростком, моя семья несколько раз проводила там отпуск. Поэтому я создавал канву сюжета и описывал место действия на основе моих многочисленных приятных воспоминаний о тех летних каникулах.

Прежде чем написать рассказ, я съездил в старый дом, который мы снимали несколько лет подряд, так как хотел правильно воссоздать те места. И да, я смотрел «Муху» в маленьком обшарпанном кинотеатре на Кейп-Коде, и на меня этот фильм произвел большое впечатление.

Я хочу передать благодарность моему большому другу (по правде говоря, он даже выше ростом, чем я) – писателю Ситу Линдбергу. Его сногсшибательный рассказ «Двадцать три снимка, сделанных в Сан-Франциско» в жанре зомби апокалипсиса вдохновил меня создать рассказ, композиция которого точно так же строилась на описании фотографий.

«Где все мы будем». Когда мой сын учился в четвертом классе, он в какой-то момент перестал успевать делать классную работу в отведенное для нее время. Мы прошли целую серию тестов, которые изрядно потрепали нервы мне, как отцу, но вместе с тем помогли многое понять. Никогда не забуду один из тестов, во время которого моему сыну показали ряд схематических изображений и попросили скопировать их, пользуясь только карандашом и бумагой. Результат был не слишком похож на оригинал, что меня не особенно удивило, ведь он учился всего лишь в четвертом классе и не отличался особенно аккуратным почерком. Преподавательница забрала схемы, и мой сын еще примерно пятнадцать минут выполнял какое-то другое задание. Когда он закончил, она попросила его нарисовать те схемы по памяти. И ему не только удалось нарисовать почти все схемы (чего я бы никогда не смог сделать), – они получились у него почти точной копией оригиналов! Когда спустя еще пятнадцать минут его снова попросили нарисовать схематические рисунки, он опять справился с работой почти идеально. Он способен был усвоить всю информацию, но ему требовалось больше времени, чтобы обработать и систематизировать ее, а затем и воспроизвести. Я был потрясен. Как отец и как учитель должен признать, что ни один тест или учебная методика ни до, ни после этого не вызывали во мне такого же чувства сопереживания и не помогли открыть глаза.

«Учитель».

Я работал учителем в течение всей своей профессиональной карьеры. Писательством я занялся уже после того, как начал преподавать.

В какой-то степени то, что я стал именно учителем, кажется полной бессмыслицей. В школе я не очень хорошо учился и не особенно ладил с окружающими. Я был неуклюжим, малообщительным и нередко становился объектом насмешек. Период между шестым и десятым классами запомнился мне нескончаемой унизительной борьбой за выживание. В своем физическом развитии я отставал от большинства одноклассников, к тому же еще страдал сколиозом (к примеру, в шестнадцать – я был ростом пять футов шесть дюймов, когда заканчивал старшую школу – шесть футов и весил сто сорок фунтов, а сейчас у меня рост – шесть футов четыре дюйма и вешу я двести пять фунтов).

Так почему же тот, кому не нравилось учиться в школе, в итоге стал учителем? Я не хочу заниматься самоанализом, поэтому просто пожму плечами и скажу, что… я не знаю. Но мне очень нравится учить, это одно из моих самых любимых занятий наряду с писательством.

Так что, да. В истории воплощены мои тревоги, связанные со школой (как с точки зрения ученика, так и учителя), а также рассказывается о том, как все мы переживаем подростковый возраст и движемся навстречу пугающему нас будущему.

«Заметки к „Амбару в лесу“». Этот рассказ был впервые напечатан в антологии «Дети старой пиявки», в которую вошли рассказы, вдохновленные творчеством моего хорошего друга Лэрда Бэррона. Мне очень понравилось играть в его песочнице. Смотрите, обязательно прочитайте Лэрда, если вы еще не читали его! (грозит пальцем)

Старая пиявка и «Черный гид» – это прямые отсылки к произведениям Лэрда. Многие годы мы с Лэрдом и Джоном Лэнгеном обсуждали сюжеты рассказов, в которых так или иначе появлялся загадочный черный гид, даже если о нем там упоминалось лишь вскользь. Я рад, что мне наконец-то удалось написать рассказ с упоминанием об этой маленькой книге.