То, что растет

Мама толкает дверь, и та тихо и легко открывается. Помещение по форме напоминает обычную коробку, и если бы не отсутствие паркета и обоев, ее можно было бы принять за спальню в их доме. Стена справа от входа сколочена из зеленых досок. Мерри думает о том, откуда это взялись доски и как сильно пострадали дома деревенских жителей, которые пошли на эту жертву, чтобы построить храм. В отличие от лестничного пространства и коридора, здесь на стенах нет ни светильников, ни свечей. Единственный источник света – прямоугольное окно. Оно находится напротив двери и по размеру чуть больше иллюминатора на корабле. Мерри сможет пролезть через него, а мама с папой – нет.

Мерри отпускает мамину руку. Когда Мерри идет по комнате, настил под ногами кажется мягким и податливым. Она вытягивает руки, чтобы сохранить равновесие. В окне нет стекла. Она высовывает руку и проверяет, какой снаружи воздух. Ее рука возвращается обратно в целости и сохранности. Схватившись за грубый деревянный подоконник, Мерри высовывает голову и смотрит вниз.

Со всех сторон, куда ни глянь, деревню окружает лес. Кажется, что кроме деревни, здесь один только лес. Это одновременно волнует и пугает. Мерри представляет себе, как убегает и живет в лесной чаще. Она бы ела фрукты, растения и мед, может быть, нашла бы способ, как отправить весточку своей семье и Кену, а может быть, и нет.

Мерри смотрит вниз, она так высоко, что не может различать лиц деревенских жителей внизу. Но толпа приходит в движение. Люди больше не стоят по краю круга, а собрались внизу, у входа в храм. Семьи, которые принесли завернутых в простыни людей, выстраиваются в очередь к входу в храм и один за другим исчезают из виду. Снизу доносятся голоса и топот ног, и пол со стенами начинают сильно вибрировать.

– Мама, папа, они тоже идут сюда? Мне кажется они не должны этого делать. Это безопасно? Почему они здесь? Вы так и не объяснили мне, почему…

Мерри отворачивается от окна и видит, что осталась в комнате одна с Марджори, которая сидит на полу, прислонившись к зеленой стене. Голая распухшая левая ступня Марджори выглядывает из-под простыни, и она того же цвета, что и стена. Она уже не завернута в простыню, как в кокон, та лишь накинута на нее. И чтобы убрать простыню, всего-то и нужно взять ее за кончик и потянуть. Единственная дверь в комнате закрыта.

Мерри тихонько всхлипывает, с трудом бредет по полу, похожему на зыбучий песок, и яростно дергает за дверную ручку. Дверь заперта. Она колотит по ней руками, бьет ногами, зовет родителей, но никто не отвечает ей. Она слышит тихое эхо маминого плача и голос отца, который говорит ей, что все будет хорошо. Другие голоса заглушают слова ее родителей, они тоже плачут. Затем, когда храм начинает раскачиваться и дрожать под ногами Мерри, она слышит жалобные крики, треск и грохот падающих досок.

Мерри опускается на пол, ее ладонь все еще сжимает ручку двери. Храм раскачивается, по нему проходят волны, он нарочито изгибается, словно превратился в карикатуру. И в последний неотвратимый момент, когда здание вот-вот начнет разваливаться на части и обрушиваться, Мерри не сможет сказать наверняка, упала ли простыня оттого, что храм разваливается, или оттого, что Марджори сама сорвала ее.

Ты рассказываешь двум здоровенным охранникам отеля о моем ключе. Просишь их не причинять мне вреда, когда они хватают меня и оттаскивают от окна и кондиционера. Их теплые руки сжимают мои предплечья. Это такое странное чувство, когда тебя перемещают против твоей воли. Мои носки едва касаются пола.

Пока ты рассказывала историю, я не помню, чтобы ты убирала руки в карман или заводила их за спину. Как тебе удалось вызвать их или отправить сообщение? Может, все дело в черном браслете смарт-часов на твоей руке? У тебя есть приложение, которое помогает связаться со службой безопасности? Вполне возможно, что у тебя действительно есть такое приложение, чтобы защищаться от людей вроде меня. Но мне это не нравится. Надеюсь, ты это понимаешь.

Менеджер отеля (с гнусавым голосом) лебезит перед тобой, просит прощения, говорит, что раньше в его отеле ничего подобного не происходило, и запинается, когда пытается объяснить мое появление в твоем номере.

Ты киваешь и говоришь: «Хорошо» – с нетерпением в голосе, словно хочешь, чтобы охранники вывели из твоего номера не меня, а его.

Мерри, пока ты рассказывала свою историю, тебя ни разу не перебили. Надеюсь, ты запомнишь хотя бы эту мою черту.

Я уже почти у двери, но мне не хочется уходить, только не сейчас. Я расслабляюсь и повисаю на руках у охранников. Они не ожидают от меня такого: я падаю на колени так, что мои ноги оказываются в дверном проеме.

Я говорю тебе, что уйду. Я обещаю, что уйду и никогда больше не потревожу тебя.

Охранники кричат, но я знаю, что ты слышишь меня.

Я хочу узнать, был ли тринадцатый храм таким же высоким, как отель, и мне интересно, что ты делаешь, когда остаешься совсем одна в своем храме.

Что ты будешь делать, когда заселишься в новый номер, точно такой, как этот?

Что будешь делать после того, как уйдут охранники и менеджер?