То, что вы хотели

За следующую неделю я отоспался и, как ни странно, успокоился. Последние месяцы я жил, словно в лихорадке, почти не спал, отбивая атаки и принимая решения, а тут будто поезд на полном ходу остановили. Сначала шок, а потом ничего. Тишина и наличие свободного времени, они, знаете ли, способствуют… Я впервые задумался о длине и крутизне пути, пройденного мною за прошедшие десять лет. От владельца небольшой IT-конторы на окраине Москвы до властелина мира и первого в истории человечества триллионера. Как мне это удалось, как я посмел? Этого же вообще быть не могло. Но – было. Да, я наделал много ошибок и сейчас сижу за решеткой, однако без Божественного Провидения здесь точно не обошлось. Может, я – вовсе не я, а рука Господа или иных неведомых мне сверхсил? Видимо, сработала защитная реакция организма. Вроде сижу в тюрьме, но со мною Бог, а значит, ничего плохого случиться не может. Выйду скоро, и слава моя воссияет пуще прежнего.

На допросы меня не водили, вместо этого генерал местной тайной полиции, пытавшийся при первой нашей встрече накормить меня гамбургером, заглядывал в мою камеру несколько раз на дню. Сначала уговоривал, потом кошмарить начал. Пугал, что посадит Линду, но я почему-то не боялся. Возможно, потому, что, наезжая на меня, он постоянно ссылался на разные юридические предписания. Вроде “ты, сопляк паршивый, да мы тебя уроем по закону такому-то, статья двенадцатая, подпункт три, а подстилку твою сдадим в аренду черным ковырялкам лет на восемь по другому закону, номер такой-то, статья восьмая, подпункт шесть, и ничего ты нам, гондон, не сделаешь, потому что закон о ФБР, статья сто четырнадцатая, подпункт девятнадцать, ограждает нас от таких придурков, как ты”. Выглядело это все довольно смешно, особенно на фоне разговоров с моим последним лубянским куратором. Поэтому я только улыбался, да и мои адвокаты утверждали, что все его ссылки на законы, статьи и подпункты – полная ерунда.

Только один раз я напрягся, когда он сказал, что вдобавок к четырнадцати нелепым обвинениям они могут выдвинуть еще одно, более-менее реальное и очень для меня позорное. Сексуальная связь с несовершеннолетней. Да-да, именно с той юной певичкой, в которую я почти влюбился, когда Линда дала мне трехмесячный отпуск. Фотографии он мне так и не показал, но, судя по всему, знал многое. Адреса, отели, время встреч, может, и фотки с видео у него были. Особенно, сволочь, упирал на позор и вероятный полный разрыв отношений с Линдой. Не мог себе, дурачок, представить степень нашей с ней откровенности. Я сделал вид, что испугался намного сильнее, чем на самом деле, и попросил дать мне пару дней для консультаций с адвокатами. Он дал сутки. Защитники после моего рассказа сильно погрустнели. Возраст согласия в Калифорнии – восемнадцать лет. В соседней Неваде, например, шестнадцать. Не повезло. Однако отчаиваться раньше времени адвокаты не советовали. Очень многое зависело от позиции предполагаемой жертвы. Если она будет все отрицать… К тому же сама предполагаемая жертва тоже далеко не аленький цветочек. С пятнадцати лет поет всей Америке жалостливые песенки о том, как выбросил парень бедную девушку после жаркого полового акта на помойку. Поет и крутит соблазнительной задницей перед многотысячными залами… Но педофилия все же тяжкое преступление, и закрыть до суда меня могут надолго. Короче говоря, защитники обещали как можно скорее связаться с певицей и узнать ее позицию.

На следующий день они принесли официальную бумагу, подписанную моей бывшей подругой и грозно озаглавленную “Заявление о попытке изнасилования”. Сердечко мое екнуло и скакнуло ближе к горлу. Я не верил своим глазам. И оказалось, правильно делал, что не верил. Это была явка с повинной безбашенной певицы. Она писала, что несколько раз пыталась меня изнасиловать, в том числе и извращенными способами, но, к ее огромному сожалению, ей это не удалось. Уж больно отчаянно я сопротивлялся… Не помню, когда я в последний раз так ржал. Крутая она все-таки девка, жаль, что не совпали мы с ней по времени. Хотя почему, собственно, жаль, в моем времени существовала Линда, и этого было более чем достаточно. Я лишь спросил у адвокатов, чья была идея: певицы или их? Они ответили, что на девяносто процентов ее. Она даже хотела написать явку с повинной в реальном, завершившемся оглушительным успехом изнасиловании – ей показалось, что так будет смешнее. Адвокаты еле уговорили смягчить формулировки: мол, факт соития отсутствовал, а значит и предъявить никому ничего нельзя. Генерал местного “Недетского мира”, когда прочел бумагу, изменился в лице, сплюнул зло на пол, сказал: “Суки долбанутые” – но потом все же не выдержал и рассмеялся. Вопрос о педофилии был снят. Остальных обвинений я не боялся. Я тогда вообще ничего не боялся. Со мной был Бог, и я был Его рукою.