Точка сборки

– Если тебя спросят, заяц и лев чем похожи, ты можешь ответить теперь, – обрадовался Альберт и хлопнул собаку по пыльному боку. – Скажешь, они не могут закрыть глаза как следует, когда отдыхают.

Сандяев опять покивал:

– В армии у нас один такой парень тоже был. Сам с Воронежа. Как заяц спал.

Они посидели еще с полминутки, Сандяев – задумчиво поигрывая чумбуром, Альберт – вороша густую собачью шерсть, Сашок – находясь в какой-то расслабленной, вялотекущей эйфории, потом Альберт вскочил:

– Тье, барах! А то все звери от нас скроются. Наша добыча убежит, – кинул телогрейку на седло и подтянул подпругу.

Остановились на закате, но костер не разводили. Привязали к дереву собак. Сандяев уехал вниз по долине, Альберт с Сашком расседлали коней и пошли на солонец, на кудюр, как называл его Альберт. Сюда приходили лизать солоноватую землю маралы.

Когда устроились за грудой камней на потниках, стало смеркаться. Где-то вдали выстрелил Сандяев, и эхо вернуло выстрел еще два раза.

На стану визгливо заплакал оставленный Сильвестр. Ему, наверное, хотелось туда, где был выстрел и где теперь, возможно, сладкий запах крови.

Они подождали минут десять, но собака не умолкала. Альберт ушел и вернулся, стало тихо.

– Что ты с ним сделал?

– Ножом зарезал.

– Альберт, ты придумываешь.

Сашку было интересно, как можно заставить Сильвестра замолчать. Потом он стал терпеть комаров, когда комары угомонились, начал терпеть холод, под конец все неудобства отступили перед желанием спать. Но небольшой кусочек мира впереди был открыт ему, и он ждал выхода зверя, готовясь стрелять.

Луны не было. Альберт заснул, и его ружье упало на ту сторону камней, кверху торчал приклад. Всхрапывал во сне, потом проснулся:

– Ты видел, как меня черти-кормосы катали?

– Нет.

– Вон туда катали и обратно. Они меня всегда на кудюре катают. Я лучше на стан пойду спать.

Сашок досидел один до рассвета и с трудом дошел на стан, разминая окоченевшее и затекшее тело. Из-под кедра раздались отрывистые тихие звуки – это Сильвестр охранял стан и залаял, услышав шаги. Его пасть была забита тряпками и замотана веревкой.

– Кудай-май! Проспали. – Альберт поднял лохматую голову.

Почаевали, и опять Сашок понукал медленного коня, терпел боль в коленях и оглядывался на привязанного к хвосту лошади Сильвестра, который все чаще хотел выбирать дорогу сам и заходил за встречные деревья. Его выбрасывало обратно, и он трусил дальше. Конь кашлял и хрустел ветками.

Сашок представлял охоту как встречу с красивым животным, вышедшим на поляну и повернувшим к охотнику гордую голову с величественными рогами. А между тем это оказалась изнуряющая езда без дороги, без видимой цели и ясного направления по горным чащам.

Альберты пропадали за деревьями, возвращались, торопили, склонялись в седлах над невидимыми следами, что-то обсуждали, и Сашок не понимал слов. Когда его не видели, он привставал на стременах или вытаскивал из них ноги и вытягивал, сгибал, тер колени ладонями. Глаза слипались, пекло солнце.

Они перевалили через невысокую гряду, и Альберты опять скрылись впереди. Конь остановился, и понукания уже не помогали. Сашок бил коня чумбуром, пятками, ерзал в седле и говорил: «Чу, пошел!», потом сдался. Почувствовал полную беспомощность и непригодность, замер и сидел некоторое время неподвижно. Потом оглянулся. Сильвестр свешивался с толстой ветки, валявшейся на земле, а теперь вставшей дыбом. Веревочка попала в развилку, ветка поднялась и вздернула собаку вверх.

Сашок слез, морщась от боли в коленях, отвел коня назад. Сильвестр опустился на землю, его глаза были закрыты.

Сашок вынул из развилки веревочку и подергал за нее, неуверенно позвал собаку, осторожно пнул носком сапога. Потом опустился на колени. Сквозь пышную, пахучую шерсть сердце не прослушивалось. Нужно было что-то предпринять, и Сашок стал сводить и разводить собачьи лапы, делая что-то вроде искусственного дыхания, периодически склоняясь и стараясь уловить биение жизни.

Потом он заметил, что Альберты молча сидят на своих конях рядом и смотрят на него. Их кони не хрустели ветками, поэтому они подъехали незаметно. У Сандяева шапочка опять сползла на глаза, рот был открыт.

– Что ты делаешь? – осторожно спросил Альберт.

Сашок объяснил.

После паузы Альберт сказал:

– Надо на лошадь садиться, ехать надо. Время мало.

– А Сильвестр?

– Поехали потихоньку. Время мало.

Сашок послушался, и собака потащилась по земле, собирая на себя лесной мусор. Потом вскочила и бодро потрусила, поблескивая ласковыми глазами и подняв кверху уголки губ. Сашок засмеялся.

Темп охоты к середине дня увеличился.