Только анархизм: Антология анархистских текстов после 1945 года

Чтобы довести эту дедукцию до конца, недостаточно показать, что существуют обстоятельства, при которых у людей есть обязанность исполнять то, что им приказывается de facto властями. Даже при самом несправедливом из правительств есть часто веские причины для того, чтобы подчиняться, а не оказывать неповиновение. Может сложиться такая ситуация, что правительство приказало своим подданным совершить то, что они и так уже имеют независимое обязательство сделать; или может случиться так, что негативные последствия неповиновения существенно перевешивают унижение подчинения. Приказания правительства могут обещать полезные эффекты, как намеренно, так и нет. По этим причинам, а также по причинам предусмотрительности человек может оказаться прав в своём подчинении приказам правительства, под чьей de facto властью он оказался. Но ничто из этого не разрешает вопроса о легитимности власти. Это вопрос

права приказывать и соответствующего обязательства подчиняться лицу, отдающему приказ.

Суть этого последнего абзаца невозможно не выделить. Подчинение – это не исполнение того, что кто-то говорит тебе сделать. Это исполнение того, что он говорит тебе сделать в силу того, что он говорит тебе это сделать.

Таким образом, легитимная власть, или власть de jure, касается оснований и источников морального обязательства.

Поскольку не подлежит сомнению, что существуют люди, верящие, будто другие имеют над ними власть, можно было бы подумать, что мы можем воспользоваться этим фактом для доказательства того, что где-то в ту или иную эпоху должны были существовать люди, действительно обладавшие легитимной властью. То есть можно полагать, что хотя некоторые претензии на власть и могли быть неверными, но невозможно допустить, чтобы неверными были такие претензии, поскольку в таком случае у нас вовсе не было бы никакого понятия о легитимной власти. С помощью подобного аргумента некоторые философы пытались показать, что не все наши жизненные опыты являются фантазиями, или, более обобщённо, что не всё в опыте является лишь видимостью, а не реальностью. Суть в том, что такие термины, как «фантазия» и «видимость», определяются через свою противоположность «явственному опыту» или «реальности». Отсюда мы могли бы использовать их лишь для описания ситуаций, при которых некоторые из опытов оказывались бы фантазиями, а другие нет, или же одни вещи были всего лишь видимостями, а другие – реальностью.

Каким бы сильным не был этот аргумент в общем случае, его невозможно применить к ситуации противопоставления власти de facto власти de jure, ведь ключевая составляющая обоих этих понятий, а именно «право», привносится в обсуждение, как правило, из сферы нравственной философии. В той мере, в какой мы задумываемся о возможности справедливого государства, мы допускаем, что обсуждение морали имеет смысл, а из таких понятий, как «право», «долг» и «обязательство», были сделаны адекватные дедукции¹³

.

Из существования de facto государств можно заключить, что люди верят в существование легитимной власти, так как, разумеется, de facto государство – это просто государство, чьи подданные верят, что оно легитимное (т. е. государство, имеющее ту власть, которую оно для себя требует). Они могут быть неправы. Действительно, все верования во власть могут быть неверны – возможно, в истории человечества не было ни одного государства, сейчас или когда-либо обладавшего правом на подчинение себе. Невозможно даже представить, чтобы такое государство существовало; вот вопрос, с которым мы должны попытаться разобраться. Но пока люди верят во власть государств, мы можем прийти к выводу, что у них есть представление о de jure власти¹⁴.