Только анархизм: Антология анархистских текстов после 1945 года

Нормативное понятие государства как человеческого сообщества, обладающего законной властью на определённой территории, таким образом, определяет и субъект собственно политической философии. Однако даже если он окажется невозможным для проведения дедукции этого понятия – то есть если de jure государство невозможно – всё ещё можно будет поднять большое число моральных вопросов, касающихся взаимоотношения личности с de facto государствами. Можно поинтересоваться, к примеру, есть ли какие-то моральные принципы, обязывающие направлять государство в его законотворчестве, такие как принцип утилитаризма, и при каких обстоятельствах индивиду будет правильным подчиняться законам. Мы можем исследовать общественные идеалы равенства и успеха, или принципы наказания, или обоснования войны. Все эти расследования, по сути, являются приложениями общих моральных принципов к конкретным явлениям (de facto) политики. Следовательно, было бы правильным вернуть себе это слово, переживающее трудные времена, и назвать эту ветвь политологии

казуистической политикой. Поскольку имеются люди, признающие притязания на власть, существуют de facto

государства. Если в общем допускается легитимность морального дискурса, то в отношении таких государств должны возникать моральные вопросы. Поэтому казуистическая политика как ветвь этики действительно существует. Остаётся решить, существует ли собственно политическая философия.

2. Понятие автономии

Фундаментальным допущением нравственной философии является ответственность людей за совершённые поступки. Из этого допущения неизбежно следует, как это отметил Кант, что люди метафизически свободны, то есть в некоем смысле они способны выбирать, как они будут действовать. Возможность выбирать варианты действия делает человека ответственным, но один лишь выбор сам по себе недостаточен для взятия ответственности за свои действия. Взятие ответственности включает в себя попытки определить, что ты обязан делать, а это, как признавали философы со времён Аристотеля, ложится на плечи дополнительным бременем получения знания, рассуждения над мотивами, прогнозирования последствий, критики принципов и так далее.

Обязательство взять ответственность за чьи-то действия не проистекает из одной свободы воли человека, поскольку для взятия ответственности требуется нечто большее, чем просто свобода выбора. Только из-за того, что у человека есть способность к обдумыванию вариантов своего выбора, можно ли назвать его связанным продолжающимся обязательством брать за них ответственность? Нравственным философам весьма свойственно объединять в одну группу детей и сумасшедших как существ, не вполне ответственных за свои действия, потому что как безумцы признаются не имеющими свободы выбора, так и дети ещё не обладают возможностями для развитого мышления. Даже справедливо, что мы должны предписывать большую степень ответственности детям, так как сумасшедшие в силу недостатка у них свободной воли оказываются полностью лишёнными ответственности, в то время как дети, в той мере, в какой они обладают разумом, хотя бы в частично развитой форме могут быть признаны ответственными (т. е. от них можно потребовать взять ответственность) в соответствующей степени.

Каждый человек, обладающий свободной волей и разумом, имеет обязательство брать ответственность за свои действия, даже если он активно и не участвовал в длительных процессах размышления, исследования и взвешивания того, как ему следует поступить. Иногда человек объявляет о своём желании взять ответственность за последствия своих действий, пусть даже он не обдумывал их или не собирается обдумывать в будущем. Такое заявление, конечно же, является прогрессом по сравнению с отказом принять на себя ответственность, так, по крайней мере, признаётся существование обязательства. Но оно не освобождает человека от долга участвовать в процессе размышления, которого он тем самым глубоко избегал. Само собой разумеется, что у человека есть возможность взять ответственность за свои действия и при этом действовать неверно. Когда мы описываем кого-то как ответственного человека, мы не подчёркиваем, что он всегда поступает правильно, а лишь отмечаем, что он не пренебрегает долгом стараться выяснять, что есть правильно.

Ответственный человек – не капризный и не анархичный, поскольку он признаёт себя связанным моральными ограничениями. Но он настаивает, что только он один определяет эти ограничения. Он может прислушиваться к советам других, но решает сам, определяя, хорошие ли были советы. От других он может выучиться знаниям о своих моральных обязательствах, но только в том смысле, в каком один математик учится у других – а именно выслушивая их аргументы, чью действенность он признаёт, даже не размышляя о них сам. Он не учится в том смысле, как можно учиться у исследователя-путешественника, принимая за истину его рассказы о том, чего не видел своими глазами.