Только анархизм: Антология анархистских текстов после 1945 года

В политике, как и вообще в жизни, люди часто теряют свою автономию. Есть несколько причин для этого, как и несколько аргументов, предлагающихся для оправдания. Большинство людей, как мы уже отмечали, ощущают силу традиции или бюрократии так сильно, что без размышлений принимают претензии на власть со стороны их номинальных правителей. Редко кто в истории народа дорастает даже до уровня сомнений в праве своих владык приказывать, в долге своём и своих соплеменников подчиняться. Однако когда этот опасный вопрос возникает, могут быть предъявлены разнообразные аргументы, чтобы продемонстрировать власть правителей. Среди самых древних – утверждение Платона, что люди должны подчиняться власти тех, кто обладает более высоким знанием, мудростью или проницательностью. Усложнённая современная версия этого утверждения состоит в том, что при демократии образованная часть населения более вероятно будет политически активной, как верно и то, что плохо информированный сегмент электората должен оставаться пассивным, так как его выход на политическую арену поспособствует лишь усилиям демагогов и экстремистов. Некоторые американские политологи зашли так далеко, что стали утверждать, будто апатия масс американцев – это причина стабильности, и стало быть, – благо.

Моральное условие требует, чтобы мы признавали ответственность и достигали автономии, где и когда только возможно. Иногда это включает в себя нравственное рассуждение и рефлексию; в других случаях – сбор специфической, даже технической информации. Сегодняшний американский гражданин, например, обязан знать современную науку в степени, позволяющей ему следить за дебатами о ядерной политике и приходить к независимым выводам¹⁵

. Существуют огромные, возможно, непреодолимые препятствия для достижения полной и рациональной автономии в современном мире. Тем не менее пока мы признаём свою ответственность за наши действия, а также осознаём свою способность мыслить, мы должны согласиться с продолжающимся обязательством делать самих себя авторами таких приказаний, которым мы можем подчиняться. Парадокс положения человека в современном мире состоит в том, что чем более полно он признаёт своё право и долг быть господином самому себе, тем в большей степени он становится пассивным объектом технологий и бюрократии, сложности которых он не может надеяться понять. Прошло всего несколько столетий с того момента, когда достаточно хорошо образованный человек мог претендовать на понимание основных проблем правительства, своего короля или парламента. По иронии судьбы, современный выпускник школы, не способный разобраться в вопросах внутренней и внешней политики, по которым ему предлагают голосовать, мог бы с лёгкостью постичь проблемы государственного управления XVIII века.

3. Конфликт между властью и автономией

Определяющим признаком государства является власть, право управлять. Первостепенным обязательством человека является автономия, отказ быть управляемым. Может показаться, что в таком случае разрешение конфликта между автономией личности и предполагаемой властью государства невозможно. В той мере, в какой человек выполняет своё обязательство стать автором своих собственных решений, он будет сопротивляться претензии государства на власть над собой. То есть он будет отрицать, что у него есть долг подчиняться законам государства просто потому, что они законы.

При таком подходе кажется, что анархизм является единственной политической доктриной, совместимой с преимуществом автономии.

Анархист, конечно же, может допускать необходимость соблюдения закона при определённых обстоятельствах или на определённое время. Он может даже сомневаться насчёт сколько-нибудь реальной перспективы уничтожения государства как человеческого института. Но он никогда не будет рассматривать приказания государства как легитимные, как имеющие обязывающую моральную силу. В каком-то смысле мы должны охарактеризовать анархиста как человека без страны, поскольку несмотря на нити, связывающие его с землёй его детства, он состоит в точно таком же моральном взаимоотношении со «своим» правительством, как и с правительством любой другой страны, в которой он может оказаться на какое-то время. Когда я провожу отпуск в Великобритании, я подчиняюсь её законам, как в силу благоразумного личного интереса, так по причине очевидных моральных соображений, касающихся полезности порядка, общих позитивных последствий от сохранения системы собственности и так далее. Когда я возвращаюсь в Соединённые Штаты, у меня возникает ощущение прибытия в мою страну, и если я об этом вообще задумываюсь, я представляю себя состоящим в иных, более близких отношениях с американскими законами. Они были провозглашены моим правительством, и значит, у меня есть особое обязательство подчиняться им. Но анархист говорит мне, что эти чувства целиком сентиментальны и не имеют объективного морального основания.