Только сегодня

– Если я получу Гамлета, – заявил Пэдди, – я думаю сыграть его геем.

– Потому что ты сам гей? – спросила Мила.

– Ха-ха, – проскандировал в ответ Пэдди. – Если хотите знать, я всегда думал, что Гамлет был геем. Он одержим своей матерью и ее сексуальной жизнью, он отвергает Офелию, и он явно влюблен в Горацио.

– А такая интерпретация раньше имела место быть? – спросил Найл.

– Вероятно, особенно среди бесконечных научных исследований. Но на сцене я лично никогда не видел.

– Может, ты представишь нам какой-нибудь монолог сегодня? – спросила я. – Мне нравится тот, о заросшем саде.

– Может быть. В качестве подарка на день рождения.

Мила вернулась из кладовой с бульонными кубиками.

– Эти муравьи, – сказала она, – просто неутомимые.

– Да, действительно, достойны восхищения, – присоединился Найл.

– Согласна, – поддержала я. – Даже привязалась к ним. Приятно каждое утро видеть, как они заняты своими грузоперевозками.

– Да они повсюду, ребята! – неожиданно возмутилась Мила. – Это уже выглядит отвратно.

В дверях появилась Джесс в шортах и объемной клетчатой рубашке.

– Так, именинница, – обратилась она ко мне. – Убирайся отсюда. Нам нужно подготовить сад для торжества. И не подглядывай.

– Разве это не Дила халат? – спросил Генри, зайдя ко мне в ванную.

– Что? – замялась я. – Это? Э-э, да. А что такое?

Генри лишь пожал плечами.

Он остался со мной, пока я принимала ванну, встал, прислонившись спиной к подоконнику открытого окна, теплый вечерний ветерок играл его волосами.

– Я тебе кое-что приготовил, – сказал он. – Вот.

Генри достал маленький белый сверток из марли.

– Это из нашего сада – лепестки роз, лаванда, листья герани, немного розмарина. Если ты положишь их в ванну, то всю ночь будешь благоухать цветами.

Опустив сверток в воду, он поводил им вокруг меня. Божественный, целительный аромат начал подниматься с поверхности воды и наполнять комнату. Я погрузилась в ванну и представила, как растительные компоненты проникают в мои поры, совершая какое-то волшебство.

– А там очень миленько, – сказал Генри, обернувшись на открытое окно. – Ты очень избалованная девочка.

– Ага, – согласилась я. – Я такая.

В тот вечер все постарались по-особому принарядиться. Никто из нас не знал, сколько еще мы здесь пробудем. В любом случае рано или поздно нам всем придется вернуться в город – к нашим домашним делам и работе (в моем случае – к поиску работы), к ранним подъемам, к стирке по выходным – и этот вечер был чем-то вроде прощального ужина, овеянного меланхолией, с которой я решила бороться посредством алкоголя.

Сад действительно преобразился и выглядел сказочно: Джесс повесила на сливовые деревья фонарики, зажгла свечи, расставила на столе полевые цветы и напротив каждого стула разложила камушки, собранные на пляже, на них мелом были написаны наши имена, чтобы каждый знал, где его место за столом.

Было выпито бесчисленное количество вина. Огромные тарелки и миски с различной едой загромождали стол, не оставив ни одного свободного пятачка. Я произнесла что-то типа приветственной речи, поблагодарив всех за то, что они здесь собрались, сказала, как сильно я их люблю. Они улыбались мне в ответ, и их радостные лица светились в золотых лучах заката. Когда тарелки опустели, пришло время для подарков: Мила и Найл вынесли из дома торт, покрытый белой глазурью, с горящими свечами. По окружности торт был обложен бутонами белой гардении. Прозвучала песня «С днем рождения», за которой последовали бурные аплодисменты и тосты.

– За Джони!

– За лето!

– За Корнуолл!

– За дружбу!

– За нас!

Солнце, отвесив последний поклон, скрылось, и только свечи на торте теперь освещали нашу трапезу. Я терпеть не могла их задувать.

– Загадай желание, – напомнила Мила.

И я загадала.

Торт оказался восхитительным: ванильный бисквит с густой глазурью из сливочного крема в американском стиле. Я отхватила себе внушительный кусище и налила еще вина, желая сохранить ту веселую стадию опьянения, которой достигла.

– Давай, Пэдди, – выкрикнула я. – Пришло время твоего выступления.

– О, черт возьми, – заворчал он. – Я не могу, я слишком пьян. Я все позабыл.

– Это вы о чем? – спросил Дил.

– Сейчас Пэдди представит нам своего «Гамлета», – объявила я, слизывая глазурь с пальца.

– Нет, – запротестовал Пэдди.

– Да! – закричали все хором.

Долго нашего артиста уговаривать не пришлось. Мы расставили стулья полукругом и расселись, держа в руках бокалы с вином. Мощеная терраса перед дверью на кухню превратилась в сцену.

– Хорошо, – сказал Пэдди, стоя на сцене, заметно покачиваясь. – Какой уровень мрачности вы желаете?

– Чем мрачнее, тем лучше, – отозвался Дил.

– Да там все довольно мрачное, разве нет? – подала голос Джесс.

– Бис! – выкрикнула Мила.

– Я еще даже не начинал, – пробубнил Пэдди.

Он шумно задышал через нос, стараясь сосредоточиться, на глазах его тело становилось словно каменным, и мы все погрузились в благоговейное молчание. Пэдди-Гамлет устремил свой взгляд поверх нас, в глубину темного сада. У него на лице появилось выражение ужаса, настолько явное, что я оглянулась, чтобы посмотреть, на что он смотрит.