Том 1

Руководствуясь только солнцем да теми еле видными при¬ метами, которые известны одним туземцам, Лисица шел по обнаженной почве соснового леса или переправлялся через ручьи; чутье помогало ему двигаться почти по та¬ кой же прямой линии, как летит птица. Он ни разу не за¬ думался. Была ли перед ним еле заметная тропинка, про¬ падала ли она совершенно или тянулась вполне отчетли¬ вой торной дорожкой, он ни разу не замедлил и не ускорил шаг. Казалось, что ему неведома усталость. И когда бы глаза путешественников ни отрывались от дороги, устлан¬ ной опавшими листьями, и ни устремлялись бы вперед — между стволами деревьев все время виднелась темная фи¬ гура Магуа. Он шел, не поворачивая головы, и светлые перья в его волосах колебались от его собственных шагов. Наконец Магуа прошел через низкую ложбину, по ко¬ торой бежал веселый ручей, и начал подниматься на гору по такому крутому склону, что Кора и Алиса принуждены были сойти с лошадей. Когда путники достигли вершины холма, они оказались на ровной площадке, скудно порос¬ шей деревьями. Под одним из них распростерлась темная фигура Магуа, которому, очевидно, хотелось воспользо¬ ваться отдыхом, необходимым и для всех остальных. Глава XI Проклят будь мой род, Когда ему прощу я. Ш е к с п и р, «Венецианский купец» Индеец выбрал местом стоянки один из крутых пира¬ мидальных, похожих на искусственные насыпи холмов, которые так часто встречаются на американских равнинах. Вершина этой возвышенности представляла собой ровную площадку, а один из склонов отличался необыкновенной крутизной. Холм казался позицией, исключавшей всякую возможность неожиданного нападения, и, видимо, поэтому хитрый Магуа выбрал его местом стоянки. Хейворд равно¬ душно и безучастно осмотрел этот холм, не надеясь боль¬ ше на появление помощи, потом всецело отдался заботам о своих спутницах, стараясь успокоить их, ободрить. Нар¬ 595

раганзетов разнуздали и дали им возможность пощипать ветви деревьев и кустов, рассеянных по вершине холма. Дункан разложил остатки съестных припасов в тени вы¬ сокого бука, горизонтальные ветви которого, точно боль- шой балдахин, нависли над девушками. Несмотря на то что путники двигались безостановочно, один из индейцев все же успел пустить стрелу в запутав¬ шуюся в чаще молодую козулю, убил ее и, отрезав наибо¬ лее вкусные части животного, терпеливо нее их на своих плечах. Теперь он и его товарищи поедали сырое мясо, разрывая его руками; только Магуа не принимал участия в этом пире; он сидел, по-видимому всецело погруженный в глубокие думы. Такая воздержанность, странная в индейце, особенно когда он может без труда утолить свой голод, привлекла внимание Хейворда. Молодой человек предположил, что гуроп в эту минуту придумывает вернейший способ изба¬ виться от бдительности своих товарищей. Желая помочь гурону придумать ловкий план, подсказав ему какую-ни¬ будь мысль, Дункан вышел из тени бука и как бы без вся¬ кой цели направился к Лисице. — Разве Магуа недостаточно долго шел лицом к солн¬ цу и все еще боится канадцев? — спросил Хейворд, делая вид, что он вполне уверен в дружеском расположении ин¬ дейца. — Разве начальник форта Уильям-Генри не с боль¬ шим удовольствием увидит своих дочерей раньше, чем но- йая ночь затмит в его сердце печаль о них и он станет ме¬ нее щедр на вознаграждение? — Неужели к утру бледнолицые любят детей меньше, чем с вечера? — хладнокровно спросил Магуа. — Конечно, нет, — ответил Хейворд, желая поправить свою невольную ошибку. — Правда, иногда белые забыва¬ ют могилы своих праотцев, но привязанность родителей к детям никогда не умирает. — А мягко ли сердце седовласого отца? Думает ли он, печалится ли о детях, которых ему дали жены? Он жесто¬ ко обращается со своими воинами, и у него каменный взгляд. — Он бывает суров с лентяями и нерадивыми солдата¬ ми, но для трезвых и храбрых Мунро — справедливый и человеколюбивый начальник. Я знавал многих ласковых и любящих отцов, но мне никогда не приходилось встречать 596