Том 1. Произведения 1926-1937

— …и начал превращенье — Ср. ниже реплику Народов: Мы не можем превращенья вынести. — «Слово превращенье здесь имеет уже явно эсхатологический смысл. И тем же словом обозначает Введенский отождествление двух членов оппозиции слово ←→ предмет (в стихотворении Гость на коне, № 22. — М. М.). Это не случайно, во всяком случае это не случайная случайность. Логос у Введенского объединяется с алогичным словом, с превращением предметов, с остановкой времени» (И. С. Друскин).

Также созданы мужские горы… — Ср.: мужские холмы озирал — в Минине и Пожарском (№ 2, с. 50). Интересно, что Фомин представляет горы «мужскими», хотя в кругу архетипических представлений горы как часть земли отождествляются обычно с женским началом. Ср., однако, ранее, в монологе Женщины: Когда я лягу изображать валдай, / волшебные не столь большие горы… — К Морю, в полном соответствии с архаическими представлениями, Охотник (в ст-нии Кончина моря, № 17) обращается в женском роде; море море госпожа…

— …а вот перед вами течет вода / она рисует сама по себе… — Апологии дискурсивного мышления и антропоцентрического утилитаризма Фомин пытается противопоставить картину необусловленной реальности.

— И в нашем посмертном вращении / спасенье одно в привращении. — См. выше, примеч. к с. 140 и 148.

— …глядите вся земля вода. / Глядите вся вода сутки. — В связи с архетипическим соположением мотива воды с мотивом времени (ср. хотя бы выражения типа «много воды утекло»), см. примеч. к № 27, а также к №№ 7 и 16.

— …на смерть изображающую пену. — Реализация мотива, намеченного в начале произведения.

…стою подобный мне. — См. примеч. к № 2, с. 45; ср. №№ 10, 26 и примеч.

— Оба ничего не внаем, не понимаем, — Самоуверенности гордых народов — Всё мы внаем, всё понимаем

— противопоставлена важнейшая для Введенского категория непонимания (см. примеч. к № 9).

— …грохочет зеркало на обороте… в этом повороте… — В свете сказанного в примеч. к с. 147 чрезвычайно интересен мотив переворачивания зеркала, с одной стороны, кладущего конец рационалистическому познанию, с другой, как бы открывающего путь в «зазеркалье», т. е. в потусторонний мир, на взыскуемый героем тот свет (ср. с. 142).

…жжётся… горит… горячий… горит… закипело… пылает… Пир накаляется Богом… пепел… раскалённые… котлы… горячкой… тепло. — Настоящее огненное преображение этого мира, предсказанное еще в начале поэмы, наступает только с вмешательством Бога (Тема этого событья / Бог посетивший предметы) и по своим эсхатологическим последствиям оно хуже чем сама смерть. — Ср. в связи с мотивами «двухступенчатой эсхатологической ситуации» и «второй смерти» примеч. к с. 132).

…где предметы ваша речь. — См. выше, примеч. к с. 147.

— Лежит в столовой на столе / труп мира в виде крем-брюле

— Интересно сопоставление с Мининым и Пожарским (№ 2, С. 61): лежу двояким на столе / и жилы как бы фонарное желе / и не дует…

— Дубы поникли головой… — См. примеч. к № 32.

Крылом озябшим плещет вера… / …Воробей летит из револьвера… Полёт орла струился над рекой… / …И ты орел аэроплан… и т. д. — См. примеч. к с. 127.

— …и держит в клюве кончики, идей. — См. примеч. к № 10.

— Фомин… / …молиться начал. Быть может только Бог. — См. начальные замечания Я. С. Друскина, к которым мы хотели бы добавить, что, подобно Иову, Фомин прозревает лишь после преобразившего мир Божественного посещения, оставившего от рационалистических спекуляций только кончики идей в воробьином клюве, и его последняя молитва есть признание абсолютного монизма (см. многократное боги на протяжении всего произведения).