Том 1. Стихотворения. Переводы

11 мая 1922 г. Мандельштам заключил с Госиздатом договор на издание сборника «Аониды» объемом 1800 строк (рукопись была представлена в тот же день — ЦГАОР, ф. 395, оп. 10, ед. хр. 53, л. 47). Сообщалось также о подготовке поэтом сборника под загл. «Слепая ласточка» (Корабль, Калуга, 1923, № 7-8, с. 48). Издания не состоялись.

В конце ноября 1922 г. Мандельштам сдал в моск, изд-во «Круг» рукопись нового сборника — «Второй книги», вышедшей в мае 1923 г. тиражом 3000 экз., с посвящением «Н. X.» — Надежде Яковлевне Хазиной, жене поэта. Она вспоминала: «Вторую книгу» он собирал по памяти: вспоминал стихотворения, диктовал или записывал, некоторые смотрел, другие выбрасывал» (HM-I, с. 258). Сохранились наборная рукопись, гранки и корр.

ВК, с авт. исправлениями — НР-23 и Корр.-23.

В книгу вошло 43 ст-ния, датированных 1916 — 1923 гг., под римскими цифрами и без дат, в т. ч. 28 ст-ний 1916 — 1920 гг. из Т и 11 ст-ний, написанных в 1921 — 1923 гг.

В. Брюсов писал, что у Мандельштама — «вся современность обязательно одевается в наряды прошлых веков. Почему это? Не потому ли, что поэту нечего сказать?.. Оторванная от общественной жизни, от интересов социальных и политических, оторванная от проблем современной науки, от поисков современного миросозерцания, поэзия О. Мандельштама питается только субъективными переживаниями поэта да отвлеченными, «вечными» вопросами — о любви, смерти и т. п., которые, в своем метафорическом аспекте, стали давно пустыми, лишенными реального содержания. Такая поэзия, чтобы прикрывать свою скудость, нуждается в каких-то внешних прикрасах, и поэт находит их в пышных мантиях античности и библии» (Печать и революция, 1923, № 6, с. 63 — 66). Напротив, Б. Розенцвейг назвал Мандельштама «последним из дома Пушкиных, полнокровным хранителем сосуда с медом классической мудрости»; он отмечал в поэте «и легчайшую образность... и особый подход к скрытой в слове мелодии, и в то же время какую-то строгую монументальность каждой его вещи» (Пролетарская правда, Киев, 1923, 7 октября — сообщ. Б. М. Цимериновым).

В мае 1928 г. в ленингр. отд. Госиздата тиражом 2000 экз. вышел последний прижизненный поэтический сборник Мандельштама — «Стихотворения» (договор от 18 августа 1927 г., художник Д. И. Митрохин, редактор Л. М. Варковицкая). Сохранились наборная рукопись и корр. книги — НР-28 и Корр.-28, а недостающая часть — с авторской правкой и пометами редактора — в альбоме П. Н. Медведева — ГПБ,

ф. 474, альб. 2, л. 374 — 376, 379 — 380.

Рецензенты С на редкость единодушны; признавая высокое мастерство, даже «ювелирность слова» Мандельштама, все они полагают, что поэт прошел мимо революции и современности: «При всей своей тематической окаменелости, он является выдающимся поэтом, — пишет В. Василенко, — и наш пишущий стихи молодняк может и должен поучиться форме, обращению со словом и высокой культуре стиха у этого испытанного, влюбленного в свое дело мастера» (Известия, 1928, 6 июля). По Н. Степанову, любимой темой Мандельштама является слово, поэтические поиски, «наслаждение звуковой природой слова», При этом смысл — «самостоятелен для каждого стиха. Многие... можно читать с конца к началу» (Звезда, 1928, № 6, с. 123 — 124). Как и Н. Степанов, М. Рудерман указывал на черту между акмеистическим «Камнем» и более поздними стихами: несмотря на то, что творчество поэта идет «по линии реалистического показа действительности», С — это «интересное, значительное, но уже минувшее явление русской поэзии» (НМ, 1928, № 8, с. 222 — 223). По В. Груберту, Мандельштам «отгораживает себя от всего, что могло бы отвлечь от философского, но пышного стоицизма его творчества... Революция вызвала только эстетическое ощущение колоссального поворота, и поэт спокойно прошел через нее...» (Читатель и писатель, 1928, № 46, 18 ноября). Год спустя А. Манфред уже называет Мандельштама «насквозь буржуазным поэтом», представителем «крупной, вполне уже европеизированной» и «весьма агрессивной» буржуазии: «Мандельштам принял революцию не враждебно. Он не отнесся к ней отрицательно, но и не слился с ней» (Книга и революция, 1929, № 15-16, с. 20 — 22). На этом фоне резко выделяется отзыв Пастернака, писавшего Мандельштаму 24 сентября 1928 г.: «Вчера достал Вашу книгу. Какой Вы счастливый, как можете гордиться соименничеством с автором: ничего равного или подобного ей не знаю! Все эти стихи, кроме разве рассвета с чернецами в сенцах — знал, но и без того они росли и вырастали при каждом новом чтеньи, а тут — перечитка капитальная, с ведома автора и при беглом его участии, и что это за устыжающее наслажденье!.. Я и не рассчитывал говорить о книге. Совершенство ее и полновесность — изумительны, и эти строки — одно лишь восклицанье восторга и смущенья» (ВЛ, 1972, № 9, с. 162, публ. Е. В. Пастернак).