Том 15 (XVII век)

Егда же цысарева поиде в церковь, цысарь же шед в полату, идеже бяху дети его, и изби их, и кровь ихъ в сосуд источи, и замкну ихъ в полате, а кровь несе ко Александру. Александръ же измыся кровию, и ста тело его чисто, яко отрочате. Лодвик же его зело позна и целова его, и рече ему: „О милый Александре, надежа души моей, не познах тя добре, иже ты, Александръ! Благословенъ той день, в кий аз дети избихъ твоего ради здравия". И паки рече ему: „О милый Александре, седи ту дондеже Фларенту приведу к тебе". И шедъ в церковь обрете Фларенту и рече ей: „О любезная, повем ти тайну свою, токмо не закручинися". Цысарева же рече ему: „Повеждь ми, господарю, буди воля Божия, все могу терпети". Лодвик же рече ей: „Видела ли еси оного трудоватого, кий приде оного дне и седе пред нами в полате моей и пил из моего кубка?" Она же рече: „Видехъ". И рече ей: „Онъ трудоватый — Египетъцкий краль Александръ есть, жена убо его окорми и от царьства изгна!" Слышавъ цысарева, и не возможе терпети, паде на землю и воскрича велиимъ гласомъ, глаголющи: „О беда ми, Александре, не узнахъ!" Цысарь же рече ей: „Не кручинися, еще ти поведаю, дохтуры и фрязове в своихъ мудрых философьях нашли, иже кровью детей наших измыти Александра, и оттого будет здрав. И ныне тя воспрошаю, аще ли его любиши, велиш ли для его здравия детей своихъ побити?" Она же рече ему: „О милый господарю мой, что глаголеши, аще бы и другую пять сынов имели мы, и мы и техъ всех побили, нежели видети Александра такимъ трудомъ поражена. Аще ли Александръ умрет, то животъ ему не можетъ возвратитися, аще ли же дети мои умрутъ, и я еще млада, и ты младъ же, и дети у нас еще будут". Цысарь же рече: „О любезная ми, аз убо детки свои побихъ, а Александра уздравих". Цысарева же рече: „Благословенъ день той, в он же еси побил дети наши для Александра, ныне же молю тя, дай ми видети Александра!" Цысарь же, поемъ ея, иде ко Александру. Видев же Фларента Александра и паде от радости, и бысть веселие всемъ людемъ.

Детем же своимъ цысарь повеле уготовати погребальная, прииде же к детемъ своимъ в полату, иде же бяше замъкнуты, и виде дети своя скачуща и хвалящя Бога. Егда же вниде сия во уши Фларенте и Александру и всем людем, и бысть радость велия во многи дни по всему господарьству, радующеся, хваляху и славляху Бога, показавшаго имъ таковые неизреченные чюдеса.

Потомъ Лодвикъ собра велие войско и иде во Египетъ с кралемъ Александром, и взя Египет, и изыма кралеву Александрову и съ ее чюжеложникомъ, и повеле ихъ Александръ сожещи. А за Олександра цысарь Лодвикъ вдастъ сестру свою, деву сущу, недругов же Алексанъдровыхъ — египетъцких радныхъ пановъ — повеле казнити горкою смертию, Александра же устроивъ во Египте на господарстве, иде в Римъ.

И прочее же лета краль Александръ в покое поживе и кралевство самодержно и мудро воздержа, и своих неприятелей всехъ поби. Потомъ же помысли ехати ко отцу своему и матере, от кого был вкинутъ в море, и посла к нимъ посла своего, а велелъ имъ вестно учинити, что хощет к нимъ краль приехати и столовати у них. Посол же приеде в ту страну, где кралево сродство, а не весть того, что кралю они отец и мати, и пришедъ, поклонися имъ и от краля Александра речъ изрече: „Господие мои, краль Александръ хощетъ к вам приехати и стол учинити!"

Рече же цысарь, отецъ царя Александра: „Благословенъ день той, в он же господарь мой краль хощет у мене витати[973]". Мати же кралева рече послу: „Мы убо господарне люди препростыя, не имеемъ, чимъ почести кралевския сотворити". Посол же возъвративъся ко кралю и поведа ему вся.