Том 15 (XVII век)

Князь Петръ реклъ ей: «О великая мати святая, былъ единъ великий человекъ княжева роду, имелъ у себя супругу кралевскаго роду, те имели у себя единаго сына и любили его паче меры, и темъ старость свою утешали. Той ихъ сынъ услышалъ о единой прекрасной девице в ыной земли, у великаго краля дщерь, которая вельми любила рыцерскихъ людей. И взявъ онъ себе в мысль, чтоб онъ ехалъ въ посторонние государьства для славы и для той прекрасной кралевны. И молилъ отца своего и матерь, чтоб отпустили в посторонние государьства для славы: рыцерскихъ делъ заслужить и щастия своего отведать. И они изволили его отпустить с великою жалостию. И какъ онъ приехал до того великаго краля, и былъ тамъ долгое время, где та прекрасная кралевна была, что ея не было прекраснее, и тамъ много великихъ богатырскихъ рыцерскихъ людей съезжалося. И тотъ человекъ име такое счастие, что не могъ никто с нимъ съезжаться и противъ его стоять. Для того былъ до него краль и кралева вельми милосерды, такъже и прекрасная кралевна вельми его возлюбила. Потомъ тотъ рыцерь былъ призван тайно к той прекрасной королевне, и в томъ промежь ими былъ советъ великий. И потомъ зговорились, что ему в законном браце и в любви жити до смерти и произволили на такое дело: тотъ рыцерь увезъ тайно ту прекрасную кралевну у отца и матери, и бояся того, чтобъ его с нею не нашли, заехал в великий непроходный лесъ промежь горами над моремъ, и тамъ они стали. И в то время кралевна вельми утомилась от езды и заснула, положа главу свою на колени того рыцеря. И рыцерь, зря на прекрасное лице ея, и изумелся красоте ея, и забылъ Господа Бога, сталъ мыслить иное, неподобное дело. Потомъ сталъ смотрить белого тела ея и разтегал у ней платье и на персях у нее узрил на снурке узолокъ червчетой тафтяной, и взял развязалъ его и нашелъ в немъ три перстни те, что ему благословила милостивая мать его при отпуску, какъ ево отпустя из дому своего. И рыцерь, завязавъ те перстни, положилъ тотъ узолокъ с перстнями подле себя. И прилетевъ злыи воронъ и начаялся[1167]

, что мясо лежитъ, и ухватилъ тотъ узолокъ с перстнями, и възлетевъ на древо. И видя рыцерь, что ворон унесъ перстни, опасался гневу кралевнина, поднявъ главу ее тихо, сложилъ с коленъ своихъ и шедъ за вороном, метал в него каменьемъ, чтобъ он, воронъ, те перстни покинулъ. И ворон летал з древа на древо, а рыцерь за нимъ ходил, метаючи в него каменьемъ, и завелъ его вельми далеко от кралевны, даже до губы морстей. И воронъ, залетевъ за губу, селъ на камени, а рыцерь металъ в него каменемъ, и воронъ слетелъ с камени, где сиделъ, и узолокъ опустилъ въ море. И рыцерь надеялся, что воронъ тотъ узолокъ на той стране на камени покинул, ходя по брегу, искалъ лотки и нашелъ малую лотку, и с великою борзостию селъ в нея гребя руками, и какъ онъ от брегу отплылъ, и сталъ великий ветръ и занесло ево в пучину морскую. А кралевна осталась едина в том непроходном лесе. И помышляю я, что ея лютыя звери разтерзали. А то, святая преподобная мати, егда сие въспомню, без великой жалости и печали не могу быть».

И кралевна тогда догадалась, что возлюбленный погибший ея женихъ есть, не дая ему себя знать, от великой радости залилась слезами. А онъ того плачу не видалъ, потому что лице ее все укрыто было чернымъ, и была въ сердце своемъ вельми утешна о том, иже возлюбленнаго супруга нашла, а ему еще сказаться не хотела.

Яко кралевна Магилена возлюбленнаго своего супруга познавъ.

Рекла к нему кралевна: «Учтивый гостю и милый приятелю! Мужескому сердцу достоитъ разумом разсуждати во всякой печали, хотя что и печально припадетъ, чтоб того не допущать до сердца своего, потому что от того болезни разныя множатся, а достоит всякому мудрому человеку всю свою жалость и печаль во всякихъ делехъ на Господа покладать и у него помощи просить. Господь всемощенъ, что хощет, то и творитъ. А я чаю надежды, что Господь Богъ милостию своею утешит тя от печали твоей и возлюбленную твою невесту въ скором часе узриши, такъже и до родителей своихъ въ добромъ здоровье увидишь. Печаль твоя обратится в радость, а о васъ стану Богу молиться, чтоб васъ утешилъ милостию своею».

Такие радостныя речи князь Петръ услышавъ, воставъ и сталъ ее молить и реклъ: «О святая старица, преподобная мати, обрадова ты сердце мое и особливе утешины в тяшкой печали моей, и вельми утешилося печальное сердце мое, и прошу милости: помолись за мя Господу Богу, ведаю то, что молитва твоя много мне поможетъ».

То рекъши, хотя ей поклонитися до земли, и кралевна удержала его и не дала ему поклонитися, и поднявъ, посадила его на постелю, и шла от него с великою радостию до церкви, и с великимъ плачемъ молилася Господу Богу за такую милость его. Потом шла до кельи своей и написала грамотку въ город Хотенъ к той господыни, у которой жила три дни.