Том 15 (XVII век)

Ненавиде же добра супостатъ диаволъ, виде мужа добродетелное житие, и хотя возмутити[45] домъ его, и уязвляетъ[46] жену его на юношу онаго Савву к скверному смешению блуда, растлити жену оную любовию к Савве. И начатъ уловляти юношу лстивыми[47] словесы к грехопадению, блудно весть бо женское естество, уловляетъ умы младыхъ отроковъ к блудодеянию. И тако лестию той жены, паче же рещи от зависти диаволской, запят

[48] бысть, паде[49] в сети к блудодеянию, з женою оною несытно творяше блудъ и безвременно[50] во ономъ деле скверно пребывающе с нею, ниже день воскресения, ниже праздника Господня знаша, но, забывъ страхъ Божий и часъ смертный, всегда в блуде пребываше, яко свиния в кале валяшеся.

И некогда же приспевшу празднику Воскресения Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, в навечерии праздника той муж Баженъ поимъ[51] юношу онаго Савву с собою, и поидоша до святыя церкви к вечернему пению. И по отпущении вечерняго пения[52] паки[53]

приидоша в домъ свой, и каждой на ложи своемъ возлегати спати нача. И егда Баженъ заспа крепко, жена же его, диаволомъ подстрекаема, воста от ложа своего, и прииде к постеле онаго юноши Саввы и возбуди[54] его, понуждаше его к смешению блуда. Он же, аще и млад, но яко некою стрелою страха Божия уязвленъ бысть и бояся суда Божия и часа смертнаго, помышляше в себе: «Како в таковый Господский праздник азъ таковое скверное дело сотворити похощу?» И, сия помысливъ, начатъ отвращатися, с клятвою[55] глаголя, яко «не хощу всеконечно погубити душу свою и в такой торжественный праздникъ осквернити тело свое». Она же несытно распалилася похотию блуда, понуждашее его, ово[56] ласками, ово прещениемъ[57] некимъ, угрожая ему, дабы исполнил желание ея. И много увещевала его, никако его возможе приклонити к воли своей. Видя же оная лукавая жена то, яко не возможе прелстити юношу к себе, абие[58] злою яростию на юношу распалися и, яко лютая змия, востонавше

[59], отиде от ложа его помышляше волшебнымъ зелием опоити его и злыя свои помыслы сотворити хотя на него. И елико[60] замысли, тако и сотвори.

Егда же начаша клепати ко утрени[61], благолюбивы же оны мужъ Баженъ Вторый скоро воста от ложа своего, возбудив же и оного юношу Савву к заутрени. И отслушавше со вниманиемъ и страхомъ Божиимъ, и приидоша в домъ свой. И егда же приспе время Божественней литоргии, поидоша паки к Литоргии с радостию до святыя церкви. Проклятая же оная жена тщателно устроише волшебная зелия на юношу, яко лютая змия хотяще ядъ свой изблевати на него. По отпущении же Божественныя литоргии Баженъ и Савва изыдоша из церкви, хотяше итти в домъ свой. Воевода же града того пригласи Бажена, да обедуетъ с ним. Вопросил же и о Савве, чей есть и откуду онъ. Поведав же Баженъ, яко ис Казани, Фомы Грудцына сынъ. Воевода же пригласи и Савву в домъ свой, зане добре знающа отца его. Бывшу же в дому воеводскомъ, обычно трапезы причастившеся и возвратишася в домъ свой.

Бажен же повеле принести вина жене, да испиютъ в дому своемъ чести ради праздника, ничтоже бо лукаваго умышления жены своей знаяше. Она же, яко ехидна злая, скрываетъ злобу в сердцы своемъ

и подпадаетъ[62] лестию къ юноше оному. И принесену бывшу вину, наливаетъ чашу и подносит мужу своему. Он же, испивъ, благодаря Бога. И потом вливаетъ сама себе , и потомъ, испивъ, наливаетъ отравнаго зелия и подносит Савве. Он же, нимало помысливъ, ниже бояся лукавствия жены оныя, чающе[63], яко никоего зла мыслитъ на него, и безо всякаго размышления выпиваетъ лютое оное вино зелное. И се начатъ яко огнь горети в сердце его. Он же помышляше в себе, яко «много различных питей пияхъ в доме у отца моего, такого пития николиже пивахъ, якоже ныне».

Егда же испивъ пития онаго, начатъ сердцемъ болети и тужити по жене оной. Она же, яко лютая змия и лвица, яростию погледеша на него и приветъства не являше ему. Он же, сокрушаяся, по ней тужа. Она же начатъ мужу своему клеветати и нелепо[64] глаголати на него и изгнати его вонъ хотяше из дому своего. Богобоязливый же онъ мужъ, и жалея в сердце своемъ по юноше, обаче[65] уловленъ бысть лестию женскою, повелевает юноше изыти из дому своего, сказа ему вину некую. Юноша же с великою жалостию отходитъ от него, тужа и сетуя о лукавой жене оной.

И прииде в домъ гостинника, идеже сперва живяше и обитающе. Он же вопрошаетъ ево, каковыя ради вины изыде вонъ из дому Баженова. Он же сказа ему, яко самъ не восхоте жити у него, а сердцемъ своимъ скорбя по той лукавой жене. И нача от великия жалости красота лица его изменятися и плоть его истончевати. Видев же гостинникъ юношу сетующа и скорбяща зело, недоумевающе, что ему бысть.