Том 15 (XVII век)

Говорит Илья Муромець с товарыщи: «Государыня благоверная царицы Елена! За то тебе говорим, государыни, не двигнем Тугарина ничем для государьского твоего слова, будет Тугарин в Киеве, потом тебе будет во Цареграде жив. А нелзе нам отдати богатыря цареградцкого, нечем нам в Кееве похвалитися, что нам сказать князю Владимеру Всеслаевичю!»

Били челом государыни, прочь поехали. Ведут с собою языка добраго, Тугарина Змиевича.

Едут по полю по чистому и выбирают от себя богатыря Дворянина Залешанина: «Поедь ты, Дворянин Залешанин, к стольному граду Кееву! Ты жилец двора государева, много живешь во дворе государеве и всякой чин ведаешь. Обошли[764] нас государю, князю Владимеру Всеслаевичю, велит ли намъ на свои государския очи видети? А грубили есмя твоему недругу, царю Костянтину благоверному, убили есмя у него 42 богатырей, а с нимъ татар люди многия да одново богатыря оставили во Цареграде, а другово тебе ведем».

Приезжал Дворянин Залешанин граду х Киеву, и пошел к великому князю Владимеру Всеславичю, и справил речи от своих товарыщев, что ему наказано.

Приехали богатыри к государю Владимеру Всеслаевичю, привели языка добраго — Тугарина Змиевича, цареградцкого богатыря. Князь великий Владимер Всесьлаевичь почал богатырей жаловать, даиетъ имъ шубы под аксамиты,[765]

и чепи великия златые, и сверхъ тово казною несметно. Да говоритъ князь Владимер Всеслаевич: «Да впредь вас, богатыри, рад жаловать за вашу выслугу великую и за службу богатырьскую! А ныне емлите себе, что вам надобе!»

И учал князь Владимер Всеслаевич молода Тугарина Змиевича спрашивать о вестях. Зговорит Тугарин: «Что меня, государь, о вестях спрашиваешь, князь Владимер Всеслаевичь! У тебя, государя, вотчины не во всех ордах, а богатырей твоих удалее нет и во всех землях».

И как будет князь Владимер навесело, и учали потешатися. И бьет челом Илья Муромец с своими товарыщи: «Государь князь Владимер Всеслаевичь! Умилосердися, пожалуй нас, холопей своих! Говорила намъ царицы Елена и била челом, чтобы мы заложили слово тебе, государю, о молоде Тугарине, чтобы ты пожаловал, отпустил ево во Царьгород; и молвили есмя царице Елене, чтобы нам упрошать у тебя, государя, молода Тугарина Змиевича во Царьгород. А мы тебе, государю, ради впредь служить, елико сила можетъ!»

Князь Владимер Всеслаевич пожаловал, отдал имъ молода Тугарина Змиевича, цареградцкого богатыря. Говорит князь Владимер Всеслаевичь: «Ой естя, мои князи и богатыря! Цареградцких богатырей было 42, а с ними было татар людей много, — не рать ли в поле была? А моих богатырей толко 7 было!»

Били ему челом богатыри, взяли молода Тугарина Зьмиевича и всклали на собя всю збрую богатырьскую, поехали во чисьто поле. И какъ будут на рубеже, оппускают во Царьград молода Тугарина и учали закликать, чтобы имъ на Русь не бывать век по веку. Да отпустили с радостью великою, и простилися, и сами поехали в чистое поле.

Богатырское слово во веки, аминь.

КОММЕНТАРИЙ

«Сказание о киевских богатырях» относится к числу интереснейших литературных повестей начала XVII в., разрабатывающих героическую и патриотическую темы на фольклорной основе. Используя мотивы былин об Илье Муромце и Идолище, об Алеше Поповиче и Тугарине Змеевиче, «Сказание...» воспевает подвиги семи киевских богатырей — Ильи Муромца «с товарищи», спасшими Киев от набега царьградского царя Константина и его сорока двух богатырей (эпический «Царь-град» — Константинополь, находящийся с 1453 г. под властью турок, осознается автором XVII в. уже как земля, враждебная Киеву). «Сказание...» долгое время рассматривалось как запись былины, причем более древней, чем известные в настоящее время варианты (Е. В. Барсов, А. Н. Веселовский, М. Н. Сперанский и др.). Однако, несмотря на большую близость «Сказания...» к былинным текстам, образам и стилистике, в нем иначе, чем в былинах, характеризуются отношения князя и богатырей (богатыри называют себя его «холопями» и хотят сложить голову «за государеву чашу», «за его хлеб-соль великую»; вместо «полей русских» возникает «княжеская вотчина» и др.), что обнаруживает приспособление элементов эпического былинного сюжета к идеологии служилых — военных и приказных — людей; именно в этой среде создается «Сказание...» как литературная повесть на основе былинных сюжетов и мотивов (В. Миллер, Н. К. Гудзий, А. В. Позднеев и др.). Древнейший список «Сказания...» датируется 1630-ми гг. и имеет владельческую запись 1642 г.; идеи его сформировались несомненно уже после разгрома татарских ханств — после взятия Казани (1552) и Астрахани (1556). Не исключено, что мажорное утверждение «Сказания...» — «А татар всех побили — тем на Русь не бывати!» — могло возникнуть в период прочной стабилизации внешнеполитического положения Русского государства после преодоления кризиса Смуты в 1620—1630-е гг. (еще в конце XVI в. крымские татары совершали опустошительные набеги на «украйны» Руси и активно действовали во время Смуты на стороне врагов государства).