Том 16 (XVII век, «смеховой мир»)

Материалы следственных дел XVIII в. свидетельствуют о том, что текст «празднества о пьяных», как называли это сочинение владельцы шалберных тетрадей, был известен от Устюга до Урала и имел успех в первую очередь у представителей низшего духовенства. Вряд ли представители Церкви искали в «Службе кабаку» «противность закону христианскому», скорее всего, они говорили правду на суде, когда объясняли судьям, что «никакова <...> кощунства не чинили», а копировали текст «для одного пьянства посмеяния».[3923] По мнению Е. Б. Смилянской, «именно представители церковного причта должны были особенно остро чувствовать и воспринимать ту сложную словесную игру, которая и составляет смысл „смехового» пародирования церковного текста».[3924] Д. С. Лихачев, А. М. Панченко выявили круг явлений в древнерусской культуре, цель которых — создание смеховой ситуации. Среди этих явлений они назвали примеры литературного пародирования. Развивая основанные на материале западноевропейской культуры идеи М. М. Бахтина о природе средневекового смеха,

[3925] ученые признают приемлемой и для русской традиции идею о направленности смеха против самого смеющегося. «Служба кабаку» относится к тем сочинениям, в которых содержится «осмеивание себя или <...> своей среды».[3926] Справедливость всех этих рассуждений подтверждается тем, что «парад героев» в конце сатиры автор начинает именно с церковнослужителей. Он перечисляет всех посетителей кабака и те «жертвы», которые они ему приносят, при этом подробно и, можно сказать, профессионально описывает только то имущество, которое может заложить в кабаке служитель Церкви, очень бегло останавливаясь на «жертвоприношениях» кабаку других представителей социальных групп: «Что ти принесем, веселая Корчмо? Кажды человек различныя дары тебе приносит со усердием сердца своего: поп и дьякон — скуфьи и шапки, однорятки и служебники; чернцы — манатьи, рясы, клобуки и свитки и вся вещи келейныя...».

Текст «Службы кабаку» неоднократно издавался. До сих пор самыми авторитетными остаются издания, подготовленные В. П. Адриановой-Перетц, взгляд которой на состав памятника эволюционировал. В данной публикации мы ориентировались на следующие издания: Адриаиова-Перетц В. П. 1) Праздник кабацких ярыжек. Пародия-сатира второй половины XVII в. Л, 1934; 2) Русская демократическая сатира XVII в. М., 1954; 3) Русская демократическая сатира XVII в. (Сер. «Лит. памятники») / Подгот. текстов, статья и коммент. В. П. Адриановой-Перетц / Изд. 2-е, доп. Л., 1977. Также привлекался материал изданий: «Служба» кабаку / Подгот. текста и коммент. Н. В. Понырко // ПЛДР. XVII в. Книга вторая. М., 1989. С. 196–210; «Служба кабаку». — Перевод В. К. Былинина // Сатира XI–XVII вв. (Сер. «Сокровища древнерусской литературы») / Сост., вступит. статья, коммент. В. К. Былина и В. А. Грихина. М., 1987. С. 194.

Текст публикуется по старшему списку 1666 г. ГИМ, Музейное собр., № 3860. Новое обращение к рукописи позволило предложить ряд таких чтений, которые способствуют, на наш взгляд, раскрытию некоторых темных мест. Механические утраты восполняются по двум спискам XVIII в. — они передаются курсивом. В комментариях указываются послужившие источниками для стилистической пародии богослужебные тексты, определенные В. П. Адриановой-Перетц. Также указываются другие выявленные параллели из учительной литературы и устной народной культуры.

КАЛЯЗИНСКАЯ ЧЕЛОБИТНАЯ

{13}

Список с челобитные, какова подана во 185-м (1677) году Калязина манастыря[3927] от крылошан на архимандрита Гавриила[3928]

в его неисправном житии слово в слово преосвященному Симеону, архиепископу Тверскому и Кашинскому

Великому господину преосвященному архиепископу Симеону Тверскому и Кашинскому бьют челом богомолцы твои, Колязина монастыря крылошаня[3929], черной дьякон Дамаско с товарыщами.

Жалоба, государь, нам, богомольцом твоим, того же Колязина монастыря на архимандрита Гавриила. Живет он архимарит не гораздо, забыл страх Божий и иноческое обещание и досаждает нам, богомольцом твоим. Научил он архимарит понамарей плутов в колокола не во время звонить и в доски колотить; и оне, плуты понамари, ис колокол меди много вызвонили и железные языки перебили, и три доски исколотили, шесть колотов розбили, в день и ночью нам, богомолцом твоим, покою нет.

Да он же архимандрит приказал старцу Уару в полночь з дубиною по кельям ходить, в двери колотить, нашу братью будить, велит часто к церкве ходить. А мы, богомолцы твои, в то время круг ведра с пивом без порток в кельях сидим, около ведра ходя, правило говорим,[3930] не успеть нам, богомольцам твоим, келейного правила исправить, из ведра пива испорознить, не то что к церкве часто ходить и в книги говорить. А как он архимарит старца к нам присылает, и мы, богомольцы твои, то все покидаем ис келей вон выбегаем.