Том 2. Летучие мыши. Вальпургиева ночь. Белый доминиканец

политику едва ли не всех великих завоевателей — от Александра и Цезаря до Наполеона и Гитлера, не говоря уже об Атилле и Чингисхане. В «Вальпургиевой ночи» образ «короля мира» носит сниженный, но оттого не менее красноречивый и трагический характер. Ведь Отакар — своего рода «инкарнация» чешского короля Оттокара II Пршемысла, который расширил свои владения от гор Крконош до Адриатики и надеялся с помощью Папы Римского получить императорскую корону. Однако папский престол, боясь столь могущественного соседа, содействовал избранию императором графа Рудольфа Габсбурга, который в союзе с венгерским королем Белой IV отвоевал у Оттокара ряд земель. Оттокар погиб в бою против войск Рудольфа в августе 1278 г. на Моравском поле.

Эта сосет кровь. — Французский исследователь Жерар Эйм в своих комментариях к роману пишет: «Это — намек на легенду, согласно которой "внутреннее ядро" чешского народа, в частности, некоторые древние аристократические роды, обладают опасными парапсихологическими способностями. Они могли создавать магических двойников, могли, подобно венгерской знати, становиться вампирами, владели гипнозом и способностью навязывать свою волю другим. (La nuit de Walpurgis. P., 1963. С. 229 — 230.) Мотив крови — один из основных в романе, кровь пропитывает всю его символическую ткань: «из каждой пяди земли поднимается кровавое испарение», дьявольские знаки мерцают «в кровавом небе космической Вальпургиевой ночи», пор грет графини Ламбуа, прабабки Поликсены, «насыщен колдовской силой ее крови». Даже религиозные чувства Поликсены окрашены в кровавые тона: «кровь, мученичество, бичевание, распятие и снова кровь, кровь...» «Кровь есть душа» — говорится в Ветхом Завете (Втор. 12: 23), и в соответствии с этой красноречивой формулой разворачиваются события романа, рождаются и гибнут его герои. Кровная связь соединяет Отакара и Поликсену, кровная и кровавая

связь — Отакара и графиню Заградку, кровное родство скрипача Вондрейка с древними чешскими владыками питает его неосознанные помыслы о титуле «короля мира» и подталкивает к кровавой гибели. Более того, жажда крови — истинная и главная причина наступления «Вальпургиевой ночи»: «Пусть прольется дворянская кровь, каждый день и каждый час превращающая нас в рабов...» — восклицает один из зачинщиков кровавого бунта, подстрекающий своих единомышленников к «разрушению государства, Церкви, дворянства, бюргерства».

...она ведет свой род от Борживоев. — Борживои — чешские правители из династии уже упоминавшихся выше Пршемысловичей. Князь Борживои I (852 — 891) и его жена Людмила, впоследствии канонизированная, первыми из чешских князей стали внедрять в стране христианство.

С. 161. Милан Обренович (1854 — 1901) — сербский князь, а с 1882 по 1889 г. король Сербии, поборник панславистских взглядов, русофил, восстановитель независимого Сербского государства. Умер в изгнании в Вене.

С. 162. ...капеллы святой Лоретты.

— Более точно — храм Лоретанской Божьей Матери, над которым возвышается раннебарочная башня с часами и знаменитыми играющими колоколами, отлитыми в 1694 г. в Амстердаме. Часовня Сайта Каза (Святой дом), центр монастырского комплекса,

была задумана как копия часовни в лавровой роще (Лоретуме) близ г. Анконы в Италии, куда, по преданию, ангелы перенесли жилище Божьей Матери.

С. 163. Валъдштейнский дворец. — Был заложен в 1623 — 1629 гг. императорским генералиссимусом и герцогом Фридляндским Альбрехтом фон Валленштейном (см. след. примеч.). Весь комплекс, который первоначально планировался более крупным, чем пражский Град, представляет собой одну из самых внушительных светских построек в Праге.

...чучело лошади, служившей когда-то Валленштейну. — Валленштейн (Вальдштейн) Альбрехт (1583 — 1634) — полководец, имперский главнокомандующий в Тридцатилетней войне, одержал ряд побед над войсками протестантской коалиции, но потерпел поражение от армии шведского короля Густава-Адольфа II. По обвинению в измене отстранен от командования и пал от рук собственных офицеров. Его судьба — еще один намек на грядущую гибель Отакара из «Вальпургиевой ночи»; изъеденное молью чучело коня Валленштейна появляется еще раз в заключительной сцене романа, где на нем восседает несостоявшийся «король мира», призрачный властелин взбунтовавшейся толпы и одновременно жалкая марионетка люциферических сил.