Том 2. Стихотворения (маленькие поэмы)

Отрицательное отношение к богоборчеству Есенина разделили также и другие критики. Так, О. Л. Шиманский обвинил поэта в том, что он «побивает рекорд религиозной развязности», и даже в «mania grandioza» (журн. «Свободный час», М., 1919, № 8 (1), январь, с. 8; подпись: О. Леонидов; вырезка — Тетр. ГЛМ). С горечью писал об «Инонии» В. Л. Львов-Рогачевский: «“Пророк Есенин Сергей”, надо полагать, пока не страдающий манией религиозного помешательства, пытается создать на место Бога смерти божество живых <...>. С телячьей радостью поет-мычит Есенин о своем “отелившемся боге”, на радость Шершеневичам и Мариенгофам славит новое Вознесенье, нагромождает образы, один нелепее другого...» (в его кн. «Поэзия новой России: Поэты полей и городских окраин», М., 1919, с. 58).

От нарочитой образности предостерегал автора «Инонии» и Л. И. Повицкий: «...заменить их <другие средства выразительности поэтической речи> одной “образностью” — это значит обезоружить себя, стать слабее и беспомощнее в трудной борьбе с таким могучим противником, как художественная речь. Этого не следует делать ни одному художнику, хотя бы он себя чувствовал трижды богатырем, хотя бы он мог гордо воскликнуть: “Не устрашуся гибели <и т. д.>”» (газ. «Наш голос», Харьков, 1919, 11 апреля, № 78; вырезка — Тетр. ГЛМ). В то же время Д. Н. Семёновский отнесся к образам «Инонии» вполне сочувственно: «Сергей Есенин — поэт образа. Образы в его стихах всегда выразительны, крепки, порой преувеличены. Есенин широко пользуется гиперболами. У него “сосны растут на ладонях полей”, “кто-то натянул на небе радугу, как лук”. А как изобразительны эти его строчки: “Грозовой расплескались вьюгою // От плечей моих восемь крыл”» (газ. «Рабочий край», Иваново-Вознесенск, 1919, 21 февраля, № 41 (368); подпись: Дельта; вырезка — Тетр. ГЛМ).

Спустя два года после П₁₈

«Инония» вышла вновь — в составе сборника «Россия и Инония» (издательство «Скифы», Берлин) — и тогда же получила заметный резонанс в печати русского зарубежья. Первый (из известных нам) по времени отклик на «скифское» издание поэмы имел явно выраженную политическую окраску, к тому же совершенно не отвечая действительности: Н. Г. Козырев объявил «Инонию» «диссертацией на получение привилегированного пайка» (газ. «Сегодня», Рига, 1921, 7 января, № 5; подпись: Ник. Бережанский). Сборником «Россия и Инония» был порожден и другой политический памфлет — статья Е. Н. Чирикова «Инония», в которой поэма Есенина стала материалом для демонстрации антисоветской позиции автора (газ. «Общее дело», Париж, 1921, 28 февраля, № 228).

Рецензент ревельской эсеровской газеты попытался вернуть «Инонию» (и поэмы А. Блока, А. Белого и др., тогда же переизданные в Берлине) в контекст времени, вызвавшего эти стихи к жизни: «...вся плеяда изданных “Скифами” поэтов, во главе со своим комментатором и идеологом Ивановым-Разумником, стоит на позиции признания октябрьского переворота актом революционным, прогрессивным и обновляющим. Такова была их оценка в 17 и 18 гг. Изменилась ли она с тех пор, мы, к сожалению, не знаем, ибо более поздние произведения их в зарубежной печати до сих пор не появлялись. <...> ...поэма “Инония” — определенное и глубокое отрицание всего старого мира, вплоть до изгнания христианских символов и замены их какими-то полуязыческими полуиндуистскими символами — вплоть до порицания национального прошлого “святой Руси”» (газ. «Народное дело», Ревель, 1921, 3 февраля, № 25 (149); подпись: Л. П.).

М. О. Цетлин, также памятуя о трехлетнем сроке, прошедшем со времени создания «Инонии» до ее выпуска в Берлине, высказался следующим образом: «Поэма “Инония” очень талантлива, очень ритмична и образна. Напрасно осмеяно в газетах столько нашумевшее мистическое “божье теление”. Те, кто знали по прежним стихам Есенина про его страстную истинно крестьянскую любовь к коровам, — не удивятся, что именно этот образ явился у поэта для символа таинственного рождения в мире нового, в данном случае — страны Инонии. Поэт, видно, искренне вспыхнул радостным ожиданием нового мира. Увы, теперь мы знаем, во что преобразилась эта крестьянская “Инония” и что стало с ее хатами и нивами. Но ведь тогда этого еще не было видно» (журн. «Современные записки», Париж, 1921, <кн.> III, 27 февраля, с. 250–251).

На «сектантски-хлыстовскую» стихию поэмы обратили внимание П. Н. Савицкий (журн. «Русская мысль», София, 1921, кн. I/II, с. 224; подпись: Петроник), М. Л. Слоним (газ. «Воля России», Прага, 1921, 3 февраля, № 119; подпись: М. Сл.), А. С. Ященко (журн. «Русская книга», Берлин, 1921, № 3, март, с. 10).