Том 3. Молодая гвардия

И еще: «На читательских конференциях мне иногда говорят, что я даю молодежь „идеализированную“… Молодогвардейцы это, разумеется, передовые, но в то же время и обыкновенные, простые советские юноши и девушки… Но, как вы знаете, живая жизнь бывает „запятнана“ многими пустяками и случайностями… Их вовсе не обязан показывать художник, совершенно не обязан. А особенно если приходится изображать людей в сложный и острый период жизни, когда раскрываются самые сильные стороны в людях. Разве вы не знаете, что настоящий человек пробуждается в самых лучших своих сторонах, когда стоит перед большим испытанием?

Изображая молодогвардейцев, пришлось отбросить мелкое, лишнее, повседневное и рассказать главное. В этом состоит задача всякого истинного художественного произведения… Значит, дело не в идеализации, а в способе изображения человека…» («Встреча с читателями»).

Защищая свою позицию художника, Фадеев писал: «Итак, мой роман построен на фактах. Вместе с тем, конечно, это и не история, это, часто, подлинные факты, и все-таки в них много художественного вымысла» («Встреча с читателями»).

Фадеев понимал сложность своей позиции романиста и историка одновременно. В январе 1947 года он говорил читателям Куйбышевского района Москвы: «Не знаю, будете ли довольны, но мне, как большинству писателей, придется еще неоднократно возвращаться к „Молодой гвардии“ и в той или в другой степени ее подправлять. Дело в том, что для вас это произведение уже вышедшее в свет, а стало быть, его можно обсуждать. А для меня это еще совсем по остывший кусок металла, до которого еще нельзя дотронуться рукой, многого еще не вижу. Мне нужно еще некоторое время, чтобы я мог объективным глазом посмотреть на все, и тогда придется с годами некоторые вещи постепенно поправлять, дополнять, вычеркивать»

(курсив мой. – В. А.).

Однако нет сомнения в том, что и в первой редакции «Молодая гвардия» остается поэтическим сказанием о советской молодежи, ее духовной красоте, доблести, верности идеалам коммунизма. Впервые в советской литературе был создан портрет целого поколения нашей молодежи, «несоединимые черты» которого столь многообразно проявились в «самый тяжелый период их жизни, в самую счастливую пору расцвета всех юношеских сил».

Период обсуждения романа на страницах печати и в читательских аудиториях в 1945–1947 годах можно считать своеобразный продолжением работы писателя, его духовной и психологической подготовкой к завершению замыслов и планов. Такое переосмысление сделанного в значительной мере помогло Фадееву разобраться в критике романа на страницах партийной печати. Дальнейший этап работы над «Молодой гвардией» и состоял в углублении замысла, в обогащении романа фактическим материалом, который открыл новые возможности художественной типизации.

30 ноября 1947 года газета «Культура и жизнь» опубликовала редакционную статью «„Молодая гвардия“ на сцене наших театров». 3 декабря 1947 года «Правда» посвятила роману Фадеева редакционную статью «„Молодая гвардия“ в романе и на сцене».

Ценность романа, – отмечала «Правда», – в талантливом изображении советской героической молодежи, в огромном обаянии основных героев, комсомольцев Краснодона. Однако образы большевиков-подпольщиков – Шульги, Валько – не стали живым олицетворением партии, которая вдохновляла и организовывала массы на борьбу против фашистских захватчиков. Шульга и Валько показаны неумелыми, неопытными организаторами, совершающими непростительные промахи и ошибки. Изображая коммунистов, Фадеев не сумел достигнуть той высокой степени художественного обобщения, с какой изображены молодогвардейцы. «Из романа выпало самое главное, что характеризует жизнь, рост, работу комсомола, – это руководящая, воспитательная роль партии, партийной организации».

Писатель признал критику справедливой. «Я согласен с нею не формально, а потому, что глубоко понимаю существо этой критики. В статьях „Правды“ и „Культуры и жизни“ подняты очень важные вопросы. И самый главный из них – это вопрос о том, что в романе неверно изображена роль нашей партии в жестокой подпольной борьбе с фашистами в оккупированных ими районах» (Из выступления А. Фадеева на собрании московских писателей, «Комсомольская правда», 27 декабря 1947 г.).