Том 4

терес, вызванный рассказом о стольких таинственных со¬ бытиях, угас, и лица генералов скоро приняли озабоченное выражение, которое свидетельствовало, что мысли их те¬ перь занимали не тяжелые несчастья одного семейства, а собственные их обязанности и предстоящие им важные дела. Носилки поставили у входа в склеп, и к ним подошли могильщики. Когда они сняли погребальный покров, то под ним, к изумлению большинства присутствующих, оказа¬ лось два гроба. Один был покрыт черным бархатом, при¬ битым серебряными гвоздями, и убран со всевозможной пышностью, другой гроб был из темного дерева и без вся¬ ких украшений. На стенке одного гроба виднелась тяже¬ лая серебряная дощечка с длинной надписью и дворянским гербом, на крышке другого гроба были вырезаны только две буквы: Д. П. Нетерпеливые взгляды генералов подсказали препо¬ добному Литурджи, что они торопятся, и быстрее, чем об этом можно рассказать, останки богатого баронета и его безымянного товарища были опущены в склеп и постав¬ лены рядом с прахом женщины, которая при жизни при¬ чинила столько зла и тому и другому. Из уважения к молодому человеку в трауре генералы чуть помедлили, но, заметив, что он еще хочет побыть на кладбище, тотчас же ушли в сопровождении всех, кроме упомянутого офицера с деревянной ногой, в котором чи¬ татель, конечно, узнал Полуорта. Могильщики закрыли вход в склеп на железный засов, повесили на нем тяжелый замок и вручили ключ Лайонелу. Молча взяв ключ, он дал каждому по золотой монете и знаком велел им удалиться. Теперь невнимательный наблюдатель мог бы подумать, что, кроме Лайонела и Полуорта, на кладбище не осталось ии единой живой души. Однако у подножия стены, при¬ мыкающей к склепу, защищенная от постороннего глаза надгробным памятником, на земле сидела женщина, за¬ кутанная в плащ. Убедившись, что они остались одни, друзья медленно приблизились к убитой горем женщине. Она услышала шаги, но не оглянулась и, молча повер¬ нувшись к стене, стала машинально водить пальцами по выпуклой надписи на каменной плите, вделанной в кир¬ пичи и указывающей на местоположение родовой усыпаль¬ ницы Лечмиров. — Мы ничего больше не можем сделать, сказал 391

Лайонел. — Они теперь там, где им не нужны людские заботы. Исхудалая рука, высовывавшаяся из-под красного пла¬ ща, задрожала, но пальцы продолжали свое бессмысленное занятие. — С вами говорит сэр Лайонел Линкольн, — сказал Полуорт, на руку которого опирался молодой баронет. — Кто? — дико вскрикнула Эбигейл, отбросив плащ и открыв свое изможденное лицо, еще больше изменившееся от горя за последние несколько дней. —Ах да, я позабыла! Сын наследует отцу, а мать должна следовать за сыном в могилу. — Его похоронили с почестями рядом с родными ему по крови и с человеком, который любил его за душевную чистоту. — Да, после смерти он получил лучшее жилище, чем у него было при жизни. Он уже никогда не будет знать ни холода, ни голода. — Я позаботился о том, чтобы вы больше ни в чем не нуждались, и надеюсь, остаток вашей жизни будет счаст¬ ливее, нежели ее начало. — Я одна во всем мире, — хриплым голосом сказала женщина. —* Старики будут избегать меня, молодые — презирать. Клятвопреступление и коварная месть тяжелым бременем лежат у меня на совести. Молодой баронет молчал, но Полуорт счел себя вправе ответить ей. — Я не собираюсь отрицать, что то и другое дурно, — сказал почтенный капитан. — Но, наверно, в библии най¬ дутся строки, которые помогут вам обрести душевный по¬ кой. Кроме того, позвольте мне вам посоветовать хорошо питаться, и ручаюсь, что совесть перестанет вас трево¬ жить. Я не знаю более верного лекарства. Оглянитесь во¬ круг: испытывает ли сытый злодей муки совести? Нет. Он начинает думать о своих грехах лишь тогда, когда у него пусто в желудке. Я посоветовал бы также вам сейчас же, не откладывая, основательно подкрепиться, а то от вас остались только кожа да кости. Мне не хотелось бы огор¬ чать вас, но мы оба помним случай, когда еда пришла на помощь слишком поздно. — Да, да, слишком поздно, — прошептала измученная угрызениями совести женщина. — Все приходит слишком поздно, и даже раскаяние! 392