Том 4. Часть 1. Послевоенные годы в странах Европы, 1919-1929

Судя по эпизодам суда и испытания огнем, фильм «Кто судит?», пожалуй, один из лучших фильмов Шёстрёма. Замечательная, контрастная (в черно-белом ключе) композиция сцены суда, где лишь обвиняемая одета во все белое, а монахи, выносящие приговор, — в черное, напоминает развязку фильма «Деньги господина Арне». Но кроме этой ассоциации оба фильма объединены одним источником — скандинавским театром независимо от того, прослеживается ли в нем влияние Макса Рейнхардта или нет. Стихия беснующегося огня доминирует в последнем кадре. Прекрасно выполнены декорации и костюмы. Тем не менее Б. Идестам-Альмквист считает, что «сравнивая «Кто судит?» с фильмами Любича, Буховецкого и в определенной степени Гриффита, можно считать шведский фильм прекрасным, может быть, лучшим шведским фильмом, но не гениальным».

Неудачей была постановка следующего фильма Шёстрёма — «Осажденный дом» («Det Omringade Huset», 1922), по роману Пьера Фрондэ, — где режиссер поддался влиянию низкопробной иностранной литературы. По мнению Беранже (с. 57), фильм «прославляет гарнизон английских солдат, осажденный в африканской пустыне». Лучше был оценен фильм «Бортовой огонь» («Eld Ombord», 1923) [111]

. Робер Тревизе пишет в «Синэа-Сииэ пур туе» (15 декабря 1923 года), что этот фильм по сценарию Ялмара Бергмана и с участием самого Шёстрёма и английского актера Мэтисона Лэнга «возвращает нам Шёстрёма и его несравненное искусство. Фильм о морских приключениях ценен в первую очередь игрой самого Шёстрёма и его трогательной партнерши Дженни Хас-сельквист, незабываемой исполнительницы главной роли в картине «Кто судит?» <…> Столько величия в этих трагических судьбах».

Со своей стороны Жан Беранже считает, что оба последних фильма лишь «злая карикатура на то, что раньше воздвигало истинное величие Шёстрёма».

Вскоре после этих двух полупровалов Шёстрём покинул Швецию. «Сэмюэл Голдуин пикчерз» отказалась купить фильм «Кто судит?», но заинтересовалась его создателем. В то же время и в «Свенске» хотели, чтобы он изучил методы работы и стиль американского кино. Расплачиваясь за пребывание Шёстрёма в Америке, Голдуин передал «Свенску» исключительное право демонстрации своих фильмов в Швеции. Сам режиссер писал по этому поводу:

«Настал момент проститься со всеми моими друзьями, коллегами и помощниками, с Расундой, где мы жили одной большой семьей, и теперь отправляться в Голливуд. В принципе я рассчитывал оставаться там лишь несколько месяцев, а задержался на семь лет. Приехав, я вопреки ожиданиям не был поражен их знанием кинематографической техники. Дома, в Швеции, мы во многом их догнали, а кое в чем и обогнали. Но шел 1923 год…» [112].

Штиллер поставил в 1921 году фильм «Эмигранты» [113]

, копия которого сегодня утеряна. Лионель Ландри так резюмировал его содержание после парижской премьеры («Синэа», 1 декабря 1922 года):

«Это рассказ о русской эмиграции. В начале фильма царь еще не свергнут, и многие не видят приближения бурных событий. Режиссер показывает нам страсть лесоторговца к богатой девушке, смотрящей на него свысока. Однажды она помогает незнакомому ей молодому адвокату — революционеру — избавиться от преследования жандармов. Приходит революция. Девушка бежит вместе с родителями за границу и встречает в поезде лесоторговца, который стал (или скоро станет) банкиром. Он помогает им и одалживает значительную сумму, так как все их состояние осталось в Петрограде. Они надеются на быструю победу белой армии, но вскоре вынуждены смириться с очевидными фактами. Банкир груб и упрям, и девушка его убивает, когда он отказывается предоставить отсрочку платежа. Ее судят — и оправдывают. Затем она выходит замуж за адвоката, также бежавшего из России. Вот обнаженная интрига этого первоклассного фильма, отличающегося тонкой постановкой и прекрасной актерской игрой Дженни Хассельквист, Ларса Хансона и Ивана Хедквиста».

Этот фильм «остается в памяти как увлекательная детективная драма с впечатляющими эффектами»[114]

. Затем Штиллер с полным на то основанием вернулся к национальной теме в фильме «Сага о Гуннаре Хеде» (1922) по Сельме Лагерлёф.

«Молодой владелец замка (Эйнар Хансон), последний отпрыск разорившегося рода, тиранизируемый матерью (Паулин Брюниус), влюблен в дочь (Мэри Джонсон) четы бродячих актеров. Он хочет спасти семью от разорения и разбогатеть, пригнав с Севера оленье стадо. Он сходит с ума, но рассудок возвращается к нему, когда он видит выступление бродячих актеров».

Посмотрев однажды документальный фильм о северных оленях, Штиллер перекроил весь сценарий (заменив в нем овец оленями, чем вызвал возмущение Сельмы Лагерлёф), но создал, возможно, свой лучший фильм. Пусть это чересчур надуманная история, однако Штиллер сумел придать ей, хотя и не всегда ровно, глубокую правдивость.

«Не надо, — заявлял он в ту пору, — рассматривать этот фильм как культурное или литературное событие, — ведь родился он вне времени данной культуры, он — событие современной жизни. Лишь потомки смогут судить, имел ли я право осуществить такую трансформацию».