Том 4. Письма 1820-1849

После Щуки особое удовольствие мне доставляет видеть Иенисона. Не удивляйся моему признанию. Надобно видеть его, как я вижу, в свете Вены и через призму мюнхенских воспоминаний. Между прочим, он был очень любезен со мной при встрече, и ты при случае можешь передать это Казимире. Из благодарности я оставил ему 4 тома сочинений Кюстина^*, ему очень хотелось их прочитать, а здесь их достать невозможно. Он обещал мне переслать их в Минхен после прочтения, и я даже попросил его переслать их тебе в Тегернзее. Тогда, моя кисанька, прочти только третий том, содержащий очень живое и живописное описание Москвы, и попытайся составить себе некоторое представление о городе, бывшем тридцать один год назад ареной злоключений Наполеона и моих

^*.

Еще один знакомец встретился мне здесь — это приятель Бадени, дуэлянт Бадени, жестокий и чувственный Бадени. Он провел здесь зиму и так хорошо чувствует себя после прошлогоднего лечения, что и думать забыл о своей болезни. Я каждый день встречаю его у лучшего здешнего кондитера, где мы наперегонки угощаемся мороженым, и потом мы беседуем, пока он провожает меня до дверей гостиницы.

Мой брат, вернувшийся три дня назад из Бадена, велел тебе кланяться. Он еще больше, чем я, в замешательстве и унынии от предстоящего нам ужасного путешествия. Ах, как бы он предпочел те благословенные времена, когда он мог каждый день спрашивать Мари: «Wen hast du heute begegnet?

»[23]

Прощай, милая кисанька. Спаси и сохрани тебя милосердый Господь хотя бы до моего приезда. Потому что потом я сам о тебе позабочусь. Вот на всякий случай повторно тебе мой московский адрес, перед отъездом в Тегернзее вели Виолье написать его на полудюжине конвертов.

Тютчевой Эрн. Ф., 23 июня/6 июля-24 июня/7 июля 1843^*

84. Эрн. Ф. ТЮТЧЕВОЙ 23 июня/6 июля — 24 июня/7 июля 1843 г. Варшава

Varsovie. Ce 23 juin

Ma chatte chérie, voilà 24 grands jours que nous sommes séparés et cela ne fait que commencer. C’est dur. Aujourd’hui j’avais compté recevoir une lettre de toi en réponse aux deux lettres que je t’ai écrite de Vienne, mais j’avais mal compté. Je n’ai reçu pendant mon séjour ici que la lettre d’Anna, non le petit billet suspect à l’adresse du Sr Touma que j’ai pris la liberté d’intercepter et qui m’a fort diverti. Ah, ma pauvre chatte, où en serais-tu, si tu n’avais d’autres renseignements à espérer que ceux que le Brochet pourrait te fournir.

Voilà dix jours que nous avons quitté Vienne. Nous avons voyagé la première journée sur le chemin de fer et le lendemain nous sommes arrivés à Cracovie, où nous nous sommes arrêtés deux jours. Cracovie est une ville que tu aurais vu avec plaisir. C’est la digne sœur de Prague, mais ce n’est plus qu’une gracieuse morte. C’est aussi le dernier horizon pittoresque qui s’offre au voyageur dans la direction de l’Orient. Car à peine a-t-on quitté cette ville que vous entrez dans la formidable plaine, la plaine scythique qui t’a si souvent choqué sur ma carte en relief, où elle fait une si énorme plaque et qui n’est guère plus aimable en réalité. Représente-toi la contrée entre Munich et Freising sur un espace presque deux fois aussi grand que le reste de l’Europe. Ce n’est que cela. Tu comprends qu’un pays aussi fait console mal des peines de l’absence. Me voilà à Varsovie séparé de toi par l’honnète distance de 120 milles d’Allemagne. Eh bien, cette distance est modeste comparativement à celle qui me sépare encore de Moscou.[24] Peste soit… je sais bien de qui. Et maintenant, ma bonne, résigne-toi à passer un mois à peu près sans avoir de mes nouvelles. Car il nous faudra bien 8 à 10 jours pour arriver au terme de notre voyage et il en faudra bien 15 à 18 à la lettre que je t’écrirai de Moscou pour parvenir jusqu’à Munich. Tout cela n’est rien moins que gai.

Nous sommes ici depuis le 19 et nous repartons demain. Varsovie m’a agréablement surpris. C’est presqu’une grande ville et fort animée en ce moment à cause de la foire. J’ai retrouvé ici une foule d’impressions qui avaient dormi depuis des années et que le premier pas que j’ai fait dans les rues de Varsovie a éveillées comme en sursaut. Car cette ville après tout et en dépit de tout a un air de famille avec Moscou, très frappant pour celui qui vient de l’Occident.