Читаем Том 4. Стихотворения, 1930-1940 полностью

Был домовой в былые годыПерсоной главною в дому.Живя в грязи, в чаду, в дыму,Свои жестокие невзгодыНарод приписывал ему.Ему почтенье выражали,Его молили, ублажали,С ним заключали договор.Чтоб он берег и скот и двор.Но домовой всегда и всюдуНуждой измаянному людуТак заворачивал дела,Что, глядь, густая паутинаБесхлебный закром заплела, –Глядь, и того страшней картина,Лихая выпала година,Все подмела ее метла:Во рву последняя скотина,И двор весь выгорел дотла!
Народ испуганно судачит:Хозяин был не к месту, значит,Что невзлюбил-де домовойЕго фигуры горевой,Что, как ни мало в том веселья,Необходимо поскорейИскать другого новоселья,Где домовой авось добрей.Чур! Заметися, след, порошей!Шли погорельцы с жалкой ношей,Тащили скарб последний свой.Но беднякам нигде хорошийНе попадался домовой.Томяся в горестном уделе,Не понимал народ простой,Что домовой на самом делеБыл только выдумкой пустой,Плодом догадки суеверной,Зло-беспросветной темноты,
Крестьянской страшной, беспримерной,Непобедимой нищеты.И лишь когда крестьянин бедныйНа путь советский, путь победный,Ногою твердою вступилИ за собою закрепилУклад зажиточно-колхозныйС ядром культурно-молодым,Конец положен дням худым,И домового призрак грозныйПропал, развеялся, как дым.И лишь порою гнусный запах,Пахнув из темного угла,Напоминает нам делаТех дней, когда на злых этапах,В когтях двуглавого орла,У темноты, у черта в лапахДеревня старая жила,Деревня та, где раздавался
И днем и полночью глухойКазнимых баб истошный вой,И, слыша это, извивался,Злорадным смехом заливалсяВ подполье мрачном домовой.

7

Кто бабе битой, перебитойВ былую пору был защитой?К попу металася она.Но поп, увечья обнаружа,Гнусавил бабе, что онаСудьбой на то обречена,И церковь учит так, что мужаДа убоится, мол, жена, –Что наносить жене увечьяНе грех в иные времена,Что, мол, природа человечьяУж богом так сотворена:Мужик блудлив, но особливо
Сословье женское блудливо,Не прекращался с райских порУ жен с мужьями лютый спор.Винить мужей несправедливо,Бывает так: смирен топор,Веретено зато бодливо.«Так мой совет тебе прямой:Иди, голубушка, домой,Напрасно с мужем не корися,А претерпи и покорися!»Ни в ком защиты и нигде!«Да что ты, матка, помешалась?!» –Галдел народ, когда решаласьИная баба в злой бедеИскать заступника – в суде.Я приведу здесь для примера,Списав из «Русского курьера»,Страшнейший – прямо напоказ! –Запротоколенный рассказ:
Перейти на страницу:

Все книги серии Бедный, Демьян. Собрание сочинений в 5 томах

Похожие книги

Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира

Несколько месяцев назад у меня возникла идея создания подборки сонетов и фрагментов пьес, где образная тематика могла бы затронуть тему природы во всех её проявлениях для отражения чувств и переживаний барда.  По мере перевода групп сонетов, а этот процесс  нелёгкий, требующий терпения мной была формирования подборка сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73 и 75, которые подходили для намеченной тематики.  Когда в пьесе «Цимбелин король Британии» словами одного из главных героев Белариуса, автор в сердцах воскликнул: «How hard it is to hide the sparks of nature!», «Насколько тяжело скрывать искры природы!». Мы знаем, что пьеса «Цимбелин король Британии», была самой последней из написанных Шекспиром, когда известный драматург уже был на апогее признания литературным бомондом Лондона. Это было время, когда на театральных подмостках Лондона преобладали постановки пьес величайшего мастера драматургии, а величайшим искусством из всех существующих был театр.  Характерно, но в 2008 году Ламберто Тассинари опубликовал 378-ми страничную книгу «Шекспир? Это писательский псевдоним Джона Флорио» («Shakespeare? It is John Florio's pen name»), имеющей такое оригинальное название в титуле, — «Shakespeare? Е il nome d'arte di John Florio». В которой довольно-таки убедительно доказывал, что оба (сам Уильям Шекспир и Джон Флорио) могли тяготеть, согласно шекспировским симпатиям к итальянской обстановке (в пьесах), а также его хорошее знание Италии, которое превосходило то, что можно было сказать об исторически принятом сыне ремесленника-перчаточника Уильяме Шекспире из Стратфорда на Эйвоне. Впрочем, никто не упомянул об хорошем знании Италии Эдуардом де Вер, 17-м графом Оксфордом, когда он по поручению королевы отправился на 11-ть месяцев в Европу, большую часть времени путешествуя по Италии! Помимо этого, хорошо была известна многолетняя дружба связавшего Эдуарда де Вера с Джоном Флорио, котором оказывал ему посильную помощь в написании исторических пьес, как консультант.  

Автор Неизвестeн

Критика / Литературоведение / Поэзия / Зарубежная классика / Зарубежная поэзия