Читаем Том 4. Стиховедение полностью

в) «Но отчего этот синий свет?..» — 13 строк. Окончания мужские, женские и дактилические, рифмовка: a.b.C.a.DXC.b.D. + ef.ef (дактилическая рифма — D, неточная: ужаса — лужица), одна строка нерифмованная (холостая,

Х). Сразу видно, что материал разнообразнее и организован сложнее, чем в начальной части. Скользящая рифмовка, как всегда, размывает ощутимость порядка, точки после каждой строчки (как в «Мученике») разрушают зачатки строфики. Поэтому концовочное 4-стишие — четкая перекрестная рифма и синтаксический параллелизм — ощущается как сильно выделенное.

Число ударений в строках: 3? 3? 5, 3; 1, 2? 2, 3, 3 + 4, 3, 4, 3. Строки сомнительные по числу ударений: «Но отчего этот синий свет», «Отчего этот знак на лбу» (3 или 4?), «Связал меня узел» (2 или 3?). Таким образом, доля преобладающих 3-ударных строк — 38–62 %, в полтора раза меньше, чем в начальной части, а диапазон колебаний длины строк раскидывается на 5 вариантов (от 1- до 5-ударного). Такого низкого показателя изотоничности мы еще не встречали.

Последовательность междуударных интервалов: 21, 21, 4121, 11; ×, 2, 2, 21, 12 + 231, 21, 212, 11. Таким образом, доля дольника от всех строк — 77 %, на четверть меньше, чем в начальной части (но 3-ударные строки по-прежнему 100-процентно дольниковые). Изоритмичность от начала к концу расшатывается, но меньше, чем изотоничность. Среди ритмических форм 3-ударных строк преобладает «21» (4 строки), затем следуют «11» (2 строки) и «12» (1 строка): это преобладание «21» — тенденция, только что наметившаяся в русском дольнике к 1917 году, здесь Кузмин впервые в нашем материале идет в ногу со временем.

По числу строк симметричные начальная и конечная части «Гермеса» почти равны, размер их одинаково определяется как промежуточная форма между дольником и акцентным стихом, но по ритму — по длине строк (особенно) и по расположению ударений — конечная часть гораздо сильнее расшатана. Ритмическая композиция аккомпанирует тематической — сдвигу от уютной любовной сцены к пугающей эпитафии.


«Базилид».

Самое длинное стихотворение в цикле. Полиметрическая композиция, а) «Даже лошади…» (стихи 1–24), отречение от прошлого; б) «Сегодня странный день…» (стихи 25–40), настоящее; в) «Неужели так скажут…» (стихи 41–50), предсмертие; г) «И вдруг…» (стихи 51–64), озарение; д) «Эон, Эон, Плэрома…» (стихи 65–70), вставная песня; е) «Сила! Сила! Сила!» (стихи 71–79), оживание; ж) «Тимпан, воркуй!..» (стихи 80–90), ликование;
з) «В руке у меня…» (стихи 91–93), заключение. Отбивками стихотворение разделено на три тематических части: (а), (б — г) и (д — з) — изнеможение, путь к озарению, переживание озарения. Внутри последней части сдвигами вправо выделены иноритмические отрывки — (д), 3-стопным ямбом, и (ж), сверхкоротким акцентным стихом.

Силлабо-тонический отрывок (д) — 6 строк, 3-стопный ямб с его песенной традицией. Чередование женских и мужских окончаний с рифмовкой AbACCb. Последовательность ритмических форм 3-стопного ямба — 13, 3331 — симметричная, хотя и не совсем такая, как в «Гермесе». Женские рифмы сильно ассонированы (на — ома и — она), едва ли не ради этого эффектное ключевое слово произносится не по-гречески, «плэ́рома», а на французский лад, «плэро́ма». Мужская рифма — неточная («полнота — душа»). Может показаться, что все шестистишие построено на двух рядах неточных рифм.

Остальные отрывки могут считаться промежуточными формами между дольником и акцентным стихом с различными ритмическими особенностями.

а) «Даже лошади стали мне слонов огромней…» — 24 строки. Окончания мужские, женские и дактилическое, одна строка холостая (как в «Гермесе»-(в)). Рифмовка: A.BCd.CBAd. + xE.EFF.XGH.

I
HG. + jKjKI. В начале — скользящая рифмовка, как в «Мученике» и «Гермесе», затрудняющая ощущение порядка. Нерифмованные строки «Гомер» и «Муза, музища» (дактилическое окончание!) стоят в зачине многострочных строфоидов, тоже затрудняя ощущение рифмовки. Из трех строфоидов (самочувствие, воспоминание, самочувствие) первый рифмически изолирован, второй и третий связаны (еще одной дактилической рифмой «Музенька — узенькой»).

Число ударений в строках — 5? 3, 3, 3, 3, 4, 1, 3 + 3, 3, 1, 2, 3, 2, 3, 2?. 2, 2, 2 + 3, 3, 3, 3, 4. Строки сомнительные по числу ударений — «Даже лошади стали мне слонов огромней» (6? 7? сверхсхемное ударение на анакрусе) и «Говоря во всё горло» (3?). Таким образом, доля преобладающих 3-иктных строк — не выше 54–58 %, как в сложном «Гермесе»-(в), и с таким же разбросом диапазона.

Последовательность междуударных интервалов: 2111, 22, 21, 21; 21, 130, ×, 03 + 21, 22; ×, 2, 22; 1, 21, 2; 2, 2, 3 + 12, 21, 21, 32, 211. Таким образом, доля правильного дольника от всех строк — 75 %, тоже как в «Гермесе»-(в) (во многом за счет 2-ударных строк). Преобладает ритмическая форма «21» (7 из 11 3-ударных строк), тоже как в «Гермесе»-(в), за ней следуют «22» и «12» (3 и 1 строка).

Перейти на страницу:

Все книги серии Гаспаров, Михаил Леонович. Собрание сочинений в 6 томах

Том 1. Греция
Том 1. Греция

Первое посмертное собрание сочинений М. Л. Гаспарова (в шести томах) ставит своей задачей максимально полно передать многогранность его научных интересов и представить основные направления его исследований. В первый том включены работы Гаспарова по антиковедению, главным образом посвященные Древней Греции. Наряду с аналитическими статьями, составляющими основное содержание тома и объединенными в тематические группы по жанровому и хронологическому принципу, в издание входят предисловия и сопроводительные статьи к переводам древнегреческих памятников. В них предельно сжато и ярко характеризуется как творчество отдельных поэтов (например, Пиндара), так и художественная специфика целого жанра (эпиграммы или басни). Эти статьи неотделимы от собственно переводов, фрагменты которых включены в каждый тематический раздел, поскольку в понимании Гаспарова перевод – едва ли не главная форма осмысления античного наследия. Главная в том числе и потому, что своей важнейшей задачей он считал приблизить к пониманию античности максимально широкую аудиторию. Потому этот том открывается «Занимательной Грецией» – одновременно и самым «ненаучным», и самым популярным трудом Гаспарова, посвященным древности. В нем как нельзя лучше прослеживается идея, объединяющая все столь разнообразные работы ученого: сделать античные тексты и античных авторов не просто понятными, но и говорящими языком естественным и близким читателю современной эпохи.

Михаил Леонович Гаспаров

История
Том 2. Рим / После Рима
Том 2. Рим / После Рима

Первое посмертное собрание сочинений М. Л. Гаспарова (в шести томах) ставит своей задачей максимально полно передать многогранность его научных интересов и представить основные направления его деятельности. Гаспаров прежде всего знаменит своими античными штудиями, хотя сам он называл себя лишь «временно исполняющим обязанности филолога-классика в узком промежутке между теми, кто нас учил, и теми, кто пришел очень скоро после нас». Он также много занимался Средними веками и особенно много – переводил. Во втором томе собрания сочинений М. Л. Гаспарова представлены работы о литературе древнего Рима и о латинской литературе последующего периода, в основном средневековой. Они предназначались для изданий разного профиля и сами поэтому имеют разножанровый характер: панорамные картины больших историко-литературных периодов, тонкие портреты виднейших древнеримских поэтов, глубокие аналитические разборы отдельных произведений. Связывает обе части тома одна из главных для Гаспарова тем – история, содержание и судьба античной риторики, а также интерес к поэзии – от Катулла и Овидия к средневековым вагантам. В этом томе, как и в предыдущем, исследования М. Л. Гаспарова сопровождаются его художественными переводами, работа над которыми велась параллельно с научными изысканиями.

Михаил Леонович Гаспаров

История / Учебная и научная литература / Образование и наука
Том 3. Русская поэзия
Том 3. Русская поэзия

Первое посмертное собрание сочинений М. Л. Гаспарова (в шести томах) ставит своей задачей по возможности полно передать многогранность его научных интересов и представить основные направления его деятельности. Во всех работах Гаспарова присутствуют строгость, воспитанная традицией классической филологии, точность, необходимая для стиховеда, и смелость обращения к самым разным направлениям науки.Статьи и монографии Гаспарова, посвященные русской поэзии, опираются на огромный материал его стиховедческих исследований, давно уже ставших классическими.Собранные в настоящий том работы включают исторические обзоры различных этапов русской поэзии, характеристики и биографические справки о знаменитых и забытых поэтах, интерпретации и анализ отдельных стихотворений, образцы новаторского комментария к лирике О. Мандельштама и Б. Пастернака.Открывающая том монография «Метр и смысл» посвящена связи стихотворного метра и содержания, явлению, которое получило название семантика метра или семантический ореол метра. В этой книге на огромном материале русских стихотворных текстов XIX–XX веков показана работа этой важнейшей составляющей поэтического языка, продемонстрированы законы литературной традиции и эволюции поэтической системы. В книге «Метр и смысл» сделан новый шаг в развитии науки о стихах и стихе, как обозначал сам ученый разделы своих изысканий.Некоторые из работ, помещенных в томе, извлечены из малотиражных изданий и до сих пор были труднодоступны для большинства читателей.Труды М. Л. Гаспарова о русской поэзии при всем их жанровом многообразии складываются в целостную, системную и объемную картину благодаря единству мысли и стиля этого выдающегося отечественного филолога второй половины ХХ столетия.

Михаил Леонович Гаспаров

Литературоведение
Том 4. Стиховедение
Том 4. Стиховедение

Первое посмертное собрание сочинений М. Л. Гаспарова (в шести томах) ставит своей задачей по возможности полно передать многогранность его научных интересов и представить основные направления его деятельности.В четвертом томе собраны его главные стиховедческие работы. Этот раздел его научного наследия заслуживает особого внимания, поскольку с именем Гаспарова связана значительная часть достижений русского стиховедения второй половины XX века.Предложенный здесь выбор статей не претендует на исчерпывающую полноту, но рассчитан на максимальную репрезентативность. Помимо давно ставших классическими, в настоящий том вошли также незаслуженно малоизвестные, но не менее важные труды Гаспарова, в соседстве с которыми тексты, отобранные самим автором, приобретают новое качество. Эти работы извлечены из малотиражных изданий и до сих пор были труднодоступны для большинства читателей.Также здесь представлены его энциклопедические статьи, где четко и сжато сформулированы принятые им определения фундаментальных понятий стиховедения.Труды М. Л. Гаспарова по стиховедению остаются в числе важнейших настольных справочников у всех специалистов по истории и теории стиха.

Михаил Леонович Гаспаров

Литературоведение

Похожие книги

От Шекспира до Агаты Кристи. Как читать и понимать классику
От Шекспира до Агаты Кристи. Как читать и понимать классику

Как чума повлияла на мировую литературу? Почему «Изгнание из рая» стало одним из основополагающих сюжетов в культуре возрождения? «Я знаю всё, но только не себя»,□– что означает эта фраза великого поэта-вора Франсуа Вийона? Почему «Дон Кихот» – это не просто пародия на рыцарский роман? Ответы на эти и другие вопросы вы узнаете в новой книге профессора Евгения Жаринова, посвященной истории литературы от самого расцвета эпохи Возрождения до середины XX века. Книга адресована филологам и студентам гуманитарных вузов, а также всем, кто интересуется литературой.Евгений Викторович Жаринов – доктор филологических наук, профессор кафедры литературы Московского государственного лингвистического университета, профессор Гуманитарного института телевидения и радиовещания им. М.А. Литовчина, ведущий передачи «Лабиринты» на радиостанции «Орфей», лауреат двух премий «Золотой микрофон».

Евгений Викторович Жаринов

Литературоведение
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 1
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 1

«Архипелаг ГУЛАГ», Библия, «Тысяча и одна ночь», «Над пропастью во ржи», «Горе от ума», «Конек-Горбунок»… На первый взгляд, эти книги ничто не объединяет. Однако у них общая судьба — быть под запретом. История мировой литературы знает множество примеров табуированных произведений, признанных по тем или иным причинам «опасными для общества». Печально, что даже в 21 веке эта проблема не перестает быть актуальной. «Сатанинские стихи» Салмана Рушди, приговоренного в 1989 году к смертной казни духовным лидером Ирана, до сих пор не печатаются в большинстве стран, а автор вынужден скрываться от преследования в Британии. Пока существует нетерпимость к свободному выражению мыслей, цензура будет и дальше уничтожать шедевры литературного искусства.Этот сборник содержит истории о 100 книгах, запрещенных или подвергшихся цензуре по политическим, религиозным, сексуальным или социальным мотивам. Судьба каждой такой книги поистине трагична. Их не разрешали печатать, сокращали, проклинали в церквях, сжигали, убирали с библиотечных полок и магазинных прилавков. На авторов подавали в суд, высылали из страны, их оскорбляли, унижали, притесняли. Многие из них были казнены.В разное время запрету подвергались величайшие литературные произведения. Среди них: «Страдания юного Вертера» Гете, «Доктор Живаго» Пастернака, «Цветы зла» Бодлера, «Улисс» Джойса, «Госпожа Бовари» Флобера, «Демон» Лермонтова и другие. Известно, что русская литература пострадала, главным образом, от политической цензуры, которая успешно действовала как во времена царской России, так и во времена Советского Союза.Истории запрещенных книг ясно показывают, что свобода слова существует пока только на бумаге, а не в умах, и человеку еще долго предстоит учиться уважать мнение и мысли других людей.

Алексей Евстратов , Дон Б. Соува , Маргарет Балд , Николай Дж Каролидес , Николай Дж. Каролидес

Культурология / История / Литературоведение / Образование и наука